— Очень, — с тихой улыбкой призналась Маша.
— Поменяй ее на комнату с солидной приплатой.
— Не имею права, по-человечески не имею права. Мне ее бабушка завещала, старая большевичка.
— Маша, пойми, лучше до дна дойти и оттолкнуться, чтобы вынырнуть, чем бессмысленно барахтаться на глубине. Рано или поздно воздуха не хватит.
— Не могу, — сказала она. И, еще подумав, повторила: — Не могу.
— Убедила себя, что выхода нет, — понял Сырцов. — Чтобы оправдать свой выход на беспредел. Какой беспредел ты задумала?
Опять ее заклинило. Она сама долила в свою чашку из. чайника и с методичностью параноика мешала в ней ложечкой. Ему сильно надоело заниматься игрой по книге Ленина «Шаг вперед, два шага назад», и он спросил как можно обиднее:
— Когда и зачем ты познакомилась с Англичанином?
Ненадолго в ней проснулась былая лихая завоевательница.
— Во-первых, не с англичанином, а с англичанами, а во-вторых, если точнее, с тремя американцами.
— Я тебя спрашиваю об Англичанине. Об одном.
— А кто он такой — твой англичанин? — Действительно, откуда ей знать кликуху бывшего уголовника? Сырцов уточнил:
— С Коляшей Англичанином. Николаем Григорьевичем Сергеевым.
— Сегодня вечером. На твоих глазах.
— Уходи отсюда, а? — попросил он тихо. И громко закончил: — К свиньям собачьим!
— Не ори, — твердо сказала она. — Не уйду. Да, я познакомилась с ним раньше. До того, как познакомилась с гобой. Посетила его агентство на предмет
зондирования почвы. Мне был необходим надежный человек.
— Ну, и нашла его у Коляши?
— У него не человеки, у него — агенты. А потом я встретила тебя и поняла, что никто, кроме тебя, мне не может помочь.
— Зачем же ваньку валяла? — с благодарностью во взоре приняв комплимент, спросил Сырцов. — Передо мной, что с Коляшей незнакома, а перед Коляшей — что со мной?
— Как это объяснишь... — вполне искренне засбоила она. — Показалось, что так мне будет удобнее с вами общаться...
Похоже на правду, но только похоже. Растеребить, раздергать, растревожить...
— Проходимец Мишаня тебя выдоит и подставит, Маша.
— Откуда ты знаешь про Мишаню? — вскинулась она.
— Ты же сказала, что он твой компаньон на первом этапе. Смотри, чтобы не оказалось так, что это ты его компаньон на его первом этапе.
Она победно улыбнулась. Ей, самодовольной дуре, казалось, что передком она может удержать при себе кого угодно.
— Уж с кем, с кем, а с ним я разберусь, — заверила она.
— Дело, конечно, твое. Ну-с, мадам — или мадемуазель? — поводили хоровод вокруг елочки, а теперь — о самой елочке. Говори.
Она наконец перестала вертеть ложкой в чашке, и Сырцов понял, что ему мешало это монотонное и одновременно аритмичное звяканье. Перестала, открыла сумку, вынула сигареты и зажигалку. Стоп. В сумке два часа тому назад не было ни сигарет, ни зажигалки. Понятно: на время суаре переложены в Мишанин карман. Она прикурила, сделала первую долгую затяжку и, глядя на огонек в пепле, начала бесцветным голосом: