– Не возражаешь, если я войду?
– Нет, тебе нельзя!
Годрик не хотел драться с Эштоном, когда у него был такой вид, а он даже не знал причину гнева друга. Его светлость имел полное право сердиться на Эмили за то, что она посмела сделать, и за то, как чувствовал себя из-за этого. А какой повод был у Эштона?
Чарльз перевел взгляд с герцога на барона и, поняв, что сейчас лучше уйти, поклонившись, оставил ринг.
– Боишься небольшого соревнования, Годрик?
Слова Эштона раззадоривали его светлость, но он чувствовал в них скрытую угрозу.
– Ты никогда не побеждал меня на ринге, Эш. И сегодняшний день не станет исключением.
Увы, он разобьет нос другу в доказательство своих слов.
– Хорошо, рад слышать это. – Холодная улыбка на лице Эштона предвещала боль. Подняв кулаки, он ожидал Годрика.
Тот отпрыгнул на несколько шагов вправо, барон то же самое сделал влево, и бой начался. Но вместо того чтобы обороняться, как обычно, Эштон, казалось, рвался встретить каждый удар Годрика. Герцог потерял бдительность, и барон нанес удар ему в живот. Годрик согнулся от боли.
Эштон не стал ждать, пока его светлость выпрямится, он налетел на него и ударил с такой силой, что его противник попятился на несколько шагов назад. Чарльз хотел уже было вмешаться, но Люсьен остановил его рукой.
Адаптировавшись к ярости друга, Годрик стал отвечать. Он нанес ему боковой удар левой и попал в правый глаз. К завтрашнему утру там будет огромный синяк. Но его победа оказалась недолгой, потому что Эштон нанес ответный удар.
Бой продолжался около пяти минут. Барон дрался как одержимый. Он безжалостно сбил Годрика с ног. Никто не вмешивался. Некоторые споры могут быть решены только на ринге.
Герцог снова упал на спину и, наконец, глубоко вздохнул.
– Черт возьми, приятель, почему ты пытаешься вынудить меня капитулировать?
– Почему?
Эштон акцентировал это слово ударом в щеку Годрика. Кровь тонкой струйкой потекла из его разбитой губы.
– Если я узнаю, что по твоей милости еще хоть одна слезинка упадет из глаз этой славной девушки, то держись, Годрик…
Эштон говорил с такой злобой, что герцог опустил кулаки. В довершение друг нанес ему удар снизу. Его светлость отклонился и с громким стоном упал на мат. Эштон опустил руки и вытер кровь с пальцев о свои штаны.
– Ну, думаю, моя партия сыграна. – Он несколько раз глубоко вздохнул, подошел к Годрику и протянул ему руку.
Тот схватился за нее, и барон рывком поднял его на ноги.
– Намек понят, дружище. Я сильно ее обидел, и мне действительно нужно было напомнить о моей клятве.
Эштон одобрительно опустил руку на плечо герцога.