Наконец, когда молчание сгустилось настолько, что его давление стало ощущаться физически, он спросил:
-- Скажите, Таня, вы убежденная феминистка?
Она удивленно вздернула брови:
-- Это вы о том, что я не хотела с вами ехать?
Бросив взгляд на оторванный каблук, который она все еще сжимала в кулаке, он усмехнулся:
-- Да нет, скорее о том, что вам нравится ставить мужчин в неловкое положение.
-- А-а, -- догадалась Таня, -- вы о том, что я назвала вас любовником своей соседки...
-- Нет, я больше о том, что своим заявлением вы вогнали в краску бедного милиционера.
-- Ну, откуда мне было знать, что, окончив не только среднюю, но еще и милицейскую школу, он умудрился остаться столь неиспорченным? Зато все сразу разъяснилось, и он тут же перестал подозревать вас в гнусных по отношению ко мне намерениях.
-- Ага. Значит, вы действовали исключительно в моих интересах. Спасибо. Я только очень надеюсь, -- с легким нажимом произнес Захаров, -- что хотя бы из женской солидарности никому больше вы не станете давать подобные разъяснения.
-- Так вот что вас в действительности беспокоит! -- Тане вдруг ужасно захотелось его подразнить. -- А вы никогда не слышали, что кроме женской солидарности существует еще и женская стервозность?
-- Демонстрируете свою? -- вежливо поинтересовался Захаров.
-- Вы на редкость догадливы. Но не волнуйтесь, я больше никому ничего разъяснять не стану, поскольку вмешательство в чужие семейные дела считаю занятием на редкость неблагодарным. Если вдруг вы не в курсе, Ирочке я это уже сказала.
-- Я в курсе.
-- Кстати, это не слишком большая жертва с вашей стороны?
Захаров вопросительно вскинул брови:
-- Что именно?
-- То, что вы решили меня подвезти, -- с готовностью пояснила Таня. -- Если Ирочка увидит, что ее тайный любовник совершенно открыто общается с ее соседями, она ведь может и бросить вас.
-- Уже бросила. Надо сказать, очень деликатно и дипломатично. Так что нынче мой статус изменился, теперь я бывший любовник вашей соседки.
-- Вообще-то я всегда знала, что Ирочка -- женщина практичная.
-- А вы? -- Пользуясь тем, что они как раз остановились у светофора, Захаров посмотрел на нее в упор.
-- Не слишком. Но любовник мне не нужен, -- на всякий случай сообщила Таня.
Она не отвела глаз, и эта игра в гляделки так захватила обоих, что Захаров чуть не пропустил зеленый свет. Из транса его вывел короткий сердитый гудок шестисотого "мерседеса", желавшего двигаться дальше.
Вообще-то он вполне мог сказать, что вовсе не предлагает ей себя в любовники, тогда бы она опять почувствовала себя полной дурой. Но отчего-то не сказал. Тем не менее именно так Таня себя и чувствовала. Наверное, потому что молчание затягивалось, опять грозя затопить все тесное пространство машины.