Любящие родители, однако, фотографировали свое чадо постоянно, и его многочисленные портреты в рамочках и без рамочек стояли и висели повсеместно. Судя по снимкам, сын, как это ни странно, унаследовал чисто арийскую внешность папы и, казалось, ничего не взял от смуглой темненькой мамы.
Честно говоря, Таня смутно помнила школьный курс общей биологии, но что-то там было про опыты то ли с черными и белыми мышами, то ли с черными и белыми бобами, если, конечно, бобы в самом деле бывают такой окраски. В этих ботанических тонкостях Таня тоже не была уверена, однако точно помнила, что есть такое слово "доминанта". Правда, с тем, что оно означает в данном контексте, дело обстояло несколько хуже. Ну, как бы там ни было, теории теориями, а жизнь есть жизнь, и белобрысый веснушчатый малыш с полутора десятков фотографий весело смеялся над всякими там доминантами.
Поскольку никто никуда не торопился, ведь гостям нужно было всего лишь перейти через лестничную площадку, посиделки затянулись до самой полуночи. А вообще это был очень приятный и довольно странный вечер.
С Линденбаумами распрощались, уже стоя на пороге захаровской квартиры. Даже двери, кажется, захлопнули одновременно.
Как только они остались вдвоем, Глеб моментально стиснул Таню в объятиях и притянул к себе.
-- Мне понравились твои друзья, -- только и успела она сказать, а ее рот уже запечатал его поцелуй.
Еще она могла бы добавить, что весь вечер у нее было совершенно непонятное ощущение, будто они -- две семейные пары. И что совсем уж абсурдно, казалось, что и Витя с Олесей воспринимали это точно так же. И даже Захаров. Но это уж был полный абсурд. Поэтому ничего подобного Таня говорить не стала.
Поцелуй длился так долго, что за это время Глеб успел расстегнуть молнию на юбке, его руки проникли к ней под кофточку, его ловкие пальцы справились с застежкой лифчика, а она этого даже не заметила. Но самым удивительным было то, что Таня не заметила, как она сама -- пуговка за пуговкой -- расстегнула на Глебе рубашку.
-- Часов с десяти мне безумно хотелось тебя поцеловать, -- с трудом переводя дыхание, пробормотал он.
-- По-моему... -- у Тани тоже были проблемы с дыханием, -- ты целовал меня... и до десяти... и после.
Он действительно не упускал ни единой возможности коснуться ее руками, губами... Прикосновения эти были мимолетными, но такими волнующими...
-- Но это было совсем не то. -- Теперь Глеб приник к Таниной шее и своими поцелуями стал прокладывать дорожку к ее груди.
Да, это было уже совсем другое...