— Не надо, Кэл.
Он резко развернулся, взглянул на меня и застыл.
— Лин?! Это вы? — не сразу выдавил он.
— Да. Неужели я так изменилась?
Он покачал головой:
— На самом деле нет, просто сейчас я понял, что даже эльфийское зрение не всегда спасает от слепоты. Простите, Лин, вы поразили меня. Вы словно заря над морем!
Я опустила ресницы:
— Спасибо, Кэл. Я рада встрече с вами. Не хотите пригласить меня на танец? — да, я грубо нарушала этикет, но мне непременно следовало его отвлечь! А тут как раз зазвучала музыка первого танца.
— Почту за честь, — поклонился мне он, — вы позволите?
Во время танца, который напоминал менуэт, Кэл вдруг спросил:
— Вы ведь специально отвлекли меня, Лин? Я только сейчас это понял!
— Да, я испугалась за вас, у вас было такое лицо… вы ненавидите драконов?
— Не всех, — покачал головой он, — а как вы поняли, что это драконы? И… Может, перейдем на «ты»?
— Я буду рада, — улыбнулась я ему, и тут музыка закончилась. Мы поклонились друг другу и Кэл предложил мне руку, которую я, разумеется, приняла. Кэл отвел меня в сторону и повторил вопрос:
— Лин, так как ты поняла, что это драконы?
— Я росла в драконьих землях, насмотрелась, — и ни слова неправды! — А чем тебе так насолили Таэршатт — это ведь они? Хотя… Я тоже терпеть не могу этих высокомерных мерзавцев. Посмотри, шествуют по залу, точно короли! И почему все это терпят?
Он вдруг улыбнулся своей чудесной улыбкой, которая заставляла мое сердце таять, еще недавно ледяные зеленые глаза смотрели на меня тепло:
— Спасибо тебе. Если бы я сейчас сорвался, то сделал бы только хуже всем. А Таэршатт… Ты права, они высокомерные мерзавцы, презирающие всех, кроме драконов, и использующие представителей других рас как свои инструменты.
Я сжала его пальцы:
— Таэршатт презирают и многих драконов тоже.
— Я знаю, среди драконов много достойных, но вот Таэршатт и их былые союзники…
— Былые? — неужели Кэл что-то знает, как интересно, — я знаю, что раньше они были союзниками Шатэрран, что-то изменилось?
— Честно говоря, я мало что знаю — только то, что весной они крупно поссорились. Но может, перестанем о них? Я предпочитаю говорить о прекрасном!
— И о чем ты хочешь побеседовать? — улыбнулась ему я.
— Нежели непонятно? Я же сказал — о прекрасном, а значит о тебе! — ответил он мне улыбкой, заставив смутиться и растеряться.
Видимо, он понял это, потому что вдруг подмигнул и сказал:
— Не стоит смущаться. Я думаю, что многие из присутствующих повторили бы эти слова! Кстати, можно мне спросить? Ты ведь не одна сюда пришла?
— Нет, — покачала головой я, — с Рейном, но его вызвал отец.