— Извините. Больше не буду. Поедем брать?
Взяв у Сушина трёх человек, они поехали на Кузнецкий. Доходный дом стоял в самом начале, выделяясь красотой подъезда и чистотой окон. Николай пошёл в подъезд вместе со всеми — как-то он не ожидал стрельбы в этом случае. Всё таки нэпман — а не бандит. Значит будем договариваться. Тут я может быть пригожусь, думал он, поднимаясь по широким ступеням, мимо почтительно замеревшего швейцара. А в общем, что то это начинает мне нравится. Хожу тут, обыскиваю, баб трахаю — как то всё это не так. Конечно, из несчастного должника, который даже тени своей боится превратиться в вершителя судеб и финансов — дело хорошее. Как бы не зазнаться. Иначе дело плохо. Он попытался вспомнить дочку и жену, но это было как на другой планете. Вот те на. Слыхал я, что власть развращает. Но чтоб так быстро. Ведь я и Ваську то практически не ищу. Мог бы поузнавать сегодня, как к этому спецотделу подбираться.
Они остановились перед большой двустворчатой дверью. Швейцар стал звонить, боязливо косясь на оружие в руках бойцов. Александр и Степан стояли молча, пистолетов в руках не держали.
Дверь открыла миловидная горничная, и резко отодвинув её группа стала входить в квартиру. Она побелела и подняла руки к горлу. Но Александр выдвинулся вперед, и взяв её за руку, сказал.
— Не волнуйтесь барышня. Нам нужен Нафталий Аронович, мы с проверкой.
Аргументация показалась Николаю идиотской, но на горничную она своё нужное воздействие произвела.
— А барина нету. Он в ресторан пошёл, там ужинать будет.
— Один?
— Нет, с Софьей Андреевной.
— Какой ресторан-то?
— Здесь недалеко. «Мавритания».
Степан обернулся к Александру.
— Вы здесь побудьте с Николаем Эдуардовичем, а мы за ним сходим, и, кивнув прошедшим по комнатам бойцам, открыл дверь на площадку.
Веди в приёмную, лапочка — сказал Саша, подталкивая девушку пониже спины.
В приёмной стоял большой стол и на стенах висели фотографии. Николай сначала их внимательно рассматривал, потом надоело. Саша активно общался с горничной и она уже кокетливо смеялась. Решив, что Александр встал на тропу любви, он подошёл к нему и сказал.
— Я покурю минут пятнадцать на кухне.
На кухне он сел за стол и стал от нечего делать перебирать вещи в карманах. В основном раздражали разные бумажки, которые он стал переписывать в свой красивый блокнот. Переписывая бумажку Сергея со списком сменовеховцев, он честно написал Василий Конев и тут до него дошло. Сергей имел в виду не его Конева, а того, который умер во внутренней тюрьме. Вот поэтому и умер, что совпал с моим. Поэтому и убрали Киселёва. Он что-то узнал у Конева. Или не узнал, но люди побоялись и убрали. Соответственно стали рвать ниточки и по линии Аршинова.