- Ты можешь помочь? – Спрашиваю я.
- Аделаида работает над этим, пока нет доказательств, что наркота не его, но плюс в том, что экспертиза в тот день не обнаружила в его крови посторонних веществ, в этом он чист.
Аделаида, мой адвокат, я помню эту женщину, она выбивала из меня дерьмо целый месяц, а то и больше. Я должна поговорить с Кэтрин, уже прошло четыре дня, и никому неизвестно, что происходит с Гарри. Звонить не стану, беру машину и еду в дом Стэнфилдов. Дверь открывает их пожилая экономка Дорети. Родителей нет, должно быть как всегда в командировках, и скорее всего понятия, не имеют, что с их сыном. Нахожу Кэтрин в ее комнате, она лежит на большой кровати, обняв себя за ноги, тихо рыдает, не помню, когда в последний раз видела ее в таком состоянии. Никогда. Сажусь на край кровати.
- Привет.
Всхлипывает два раза, не оборачивается.
- Они не нашли у него в крови наркотики.
Снова всхлипывает.
- Нужно рассказать родителям, дело может затянуться.
- Тебе вообще какая разница? Я ничего не просила.
- Я хочу помочь.
- Я ненавижу тебя. Всегда ненавидела.
- Я не сделала тебе ничего плохого, Кэтрин, и раз уж на то пошло, я помогаю Гарри, а не тебе.
Ее слова меня задевают и злят, она говорит что всегда ненавидела меня, это значит я дружила с лицемеркой, не было никакой искренности, любви и дружбы между нами, все ложь. Намереваюсь уйти, потому что сказала все, что хотела. Кетрин останавливает меня у двери, я оборачиваюсь, смотрю на ее опухшие красные от слез глаза. Никакой косметики, никакого вранья и масок на ее лице, она вытирает рукой свой тонкий маленький нос и смотрит на меня, будто хочет что-то сказать, но ей тяжело это дается, я открываю дверь.
- Стой. Подожди. Я знаю, что мой брат в заднице, и я ничего не могу сделать, родителям плевать на нас.
- Это не правда.
- Правда! Всегда было. Если можешь его вытащить, помоги, пожалуйста.
Я бы могла послать ее к чертям вместе с ее братом, но какими мы бы все ужасными ни были, я любила этих стерв.
- Ты забирала у меня все: друзей, парней, даже моя мать улыбалась тебе чаще, чем мне.
- Это не..
- Правда! – Горько усмехается то ли надо мной, то ли над самой собой. – Даже Дениел, конечно он выбрал тебя, и сделал бы это снова, я не дура. Луиза. – Ее тон меняется, слеза катится по щеке, одна, вторая. – Я беременна.
Что? Интересно она ревет из-за того, что брату могут дать приличный срок ни за что или из-за беременности?
- Разве ты не должна радоваться?
Смеется сквозь слезы
- Он сказал, что не подписывался на это.
- Дениел?
Кивает.
- Он бросил тебя?