Федор взял компас и бинокль себе. К счастью, в хозяйстве Валентиныча имелись пробковые спасательные жилеты привычного ярко-рыжего цвета, и это его немного успокоило. Все же в море выходят, а оно любит пошутить, особенно над тем, кто не подготовился к встрече.
Закрепив мотор, друзья вытащили лодку из гаража и спустили на воду. Леха установил мачту на место, приладил руль и парус. Покидав на дно мешок с едой, в котором что-то звякнуло, всю рыбацкую одежду и удочки (даже кое-какая наживка нашлась), они на веслах отошли от берега.
Отгребли метров двести, и уже там Леха завел мотор. К тому моменту небо просветлело еще сильнее.
– Далеко плыть-то собрался? – удивился Федор, оглядывая акваторию, в которой болталось штук пять лодок, и светящийся огнями город, – удочки-то можно и здесь покидать.
– Не боись, сержант, – оказавшись в море, Леха снова обрел былую говорливость, – тут места знать надо. Я же тебе обещал морскую рыбалку, будет тебе рыбалка. А здесь, кроме бычков в машинном масле, ничего не поймаешь. Тут одни лохи рыбу ловят. Надо дальше идти.
– Ну, давай, – согласился Федор. – Только для начала вдоль берега пройдемся. Вдруг клевать начнет?
Старый советский моторчик призывно заурчал, и лодка, развернувшись носом в сторону Крыма, ходко пошла вдоль берега, оставляя за собой пенную волну. Леха сидел на руле, а сержант устроился на скамейке под мачтой, накинув на плечи джинсовую куртку. В столь раннее утро на воде было довольно свежо.
Пока они огибали порт, Федор Чайка разглядывал все, что попадалось на глаза. Сначала город, огни которого становились все более тусклыми, растворяясь в лучах рассвета. Затем огни маяка и четыре колоссальных сухогруза, стоявших в море на якорях в ожидании разрешения войти в порт. Два судна были под турецким, один под греческим флагом. А четвертый Федор не распознал. Наверное, какая-нибудь Малайзия или Папуа Новая Гвинея, которая в конечном итоге могла оказаться зафрахтованной обычными русскими контрабандистами.
Оставив порт за кормой, шаланда Валентиныча прошла примерно пару миль вдоль берега, который представлял собой скалы с тонкой прибрежной полосой, усеянной отдельными крупными обломками. Днем здесь загорали нудисты и гуляли многочисленные дикие туристы, не желавшие ограничиваться суетливыми городскими пляжами Туапсе. Сейчас на берегу было пустынно. Лодка плыла всего в сотне метров от берега, и Федор даже без бинокля рассмотрел несколько палаток.
– Дикари, – пояснил Леха, проследив за взглядом товарища. – Встанем пока здесь. Проверим место.