Леха устроился у руля и, поглядывая на подозрительные тучи, выраставшие над морем, выдерживал нужный курс. Что, впрочем, не составляло труда – все вооружение лодки ограничивалось одним парусом, управлять которым при необходимости мог и сам кормчий. Федор собрался было как-то поучаствовать, помочь Лехе, но тот и сам неплохо обходился.
Минут двадцать они шли ровно, и сержант уже стал успокаиваться, радуясь в душе медленному приближению берега, но ветер все свежел. Волнение усиливалось. И, наконец, неожиданно налетевший шквал перебросил парус со всей оснасткой на другую сторону, чуть не сметя Чайку за борт. Тот едва успел пригнуться. Лодка резко накренилась, уйдя с курса, и рулевой долго не мог вернуть ее в нужное положение.
– Едрена мать, сержант! – крикнул Леха. – Нас сносит в сторону.
Ветер, так долго и плавно дувший в сторону берега, стал вдруг резким и порывистым. Он несколько раз менял направление, а потом, словно определившись, почти изменил его на противоположное. Теперь их гнало вдоль берега и даже, скорее, от него, в открытое море. Погода портилась на глазах. Еще через полчаса, пока приятели упорно боролись с ветром, воздух вокруг потемнел – их догнали низкие облака с дождем.
– Леха, – попытался пошутить сержант, – ты прогноз вчера случайно не смотрел?
Но Леха шутки не оценил. Да и Федору скоро стало как-то не по себе. Видимость резко снизилась, берег пропал во влажных сумерках. Дождь уже не накрапывал, а сек косыми струями. С бортов захлестывали разъярившиеся волны. Чтобы не перевернуться и сохранить хотя бы слабую надежду на спасение, они убрали парус и даже сняли мачту, бросив все это на дно лодки, рядом с валявшимся там мотком веревки. Затем надели спас-жилеты.
Вцепившись в обшарпанный край борта и глядя в низкое серое небо, которое уже почти смыкалось с волнами, Федор припомнил невеселую шутку из арсенала северных рыбаков. «Мы надеваем спас-жилет, – говорил ему как-то один из них, – только для того, чтобы потом нашли наши трупы. Вода-то все равно холодная. Двадцать минут и готово». Оставалось надеяться на то, что в Черном море вода намного теплее.
Теперь их швыряло по волнам, как оторвавшийся поплавок. Морпехи безрадостно прикидывали, что налететь на камни было бы не самым плохим вариантом. Это могло означать, что берег все-таки близко, выберутся. Но лодку продолжало нести неизвестно куда. Скоро совсем стемнело, и начался настоящий кошмар. Ветер, по ощущениям, был узлов сорок, а то и все пятьдесят>4, выл между скамьями, играючи смахнул за борт мешок из-под продуктов и остатки Лехиной наживки. Безвольную посудинку бросало с волны на волну, и Федор ждал, что она вот-вот разломится пополам. А когда раздался хруст, и мотор ушел на дно, волны стали захлестывать не только через борт, но и через корму, у которой оторвало верхнюю кромку. Пришлось вычерпывать воду консервной банкой, оставшейся после наживки.