— Заплатка на голове после того случая?
— Нет, тогда только ногу сломал. Кость на болтах. А заплатка — та со школы еще. Тоже одному заехал, да директор откуда-то увидал. Схватил за ухо, завел в помещение, в котором стояло четыре стула, одним из которых и ударил по голове.
— Трудное у тебя было отрочество.
— Трудное. Да и юность не легче. Да и сейчас. А за гробом, вероятно, нас ждут новые сюрпризы судьбы.
Он поморщился и взялся за правый бок. Печень, что ль его беспокоит?
— Беспокоит? Да она бесит меня. В общем, сам видишь: кость на болтах, черепица титановая, печень скручена параличом, и вообще — нет такого места на мне, по которому бы не били. Сквозная от выстрела, в глазах двоится от сотрясений, да приближается старость со скоростью шестьдесят минут в час.
— Ты еще вполне бодр, — сказал я.
— Вчерашняя схватка очень меня огорчила. Ты ж меня едва не одолел. Меня! Кто? Искусственный румын! Так что сам видишь, реинкарнация мне крайне необходима. — Он впервые прямо заявил о том, о чем мы с Рафиком только догадки строили. — Чтоб и дальше земные сроки наматывать. Да и с позиции здравого страха за жизнь неплохо иметь себя в двух экземплярах. Я давно что-то подобное предполагал. Насчет смены себя. Вернее, замены носителя. Подготовить себе, типа — резерв. Перетащить в новое тело свой внутренний мир — неотъемлемый, имманентный, — запросто произнес он. — И тут про Муслюма в виде анекдота мне преподносят. Я носом повел. Осторожненько все выяснил. Однако дело беспрецедентное, насколько я понял в меру своей учености. Может непредвиденное произойти. Вот я и решил, что лучше этот процесс разбить на два этапа. Первым этапом пойдешь ты, вторым — я, а на пересылке встретимся.
Из спортзала мы переместились на кухню, из кухни в сад.
— А что с тобой делать, да еще после этих всех откровений — вот вопрос, — продолжал Витя, подтверждая наши с Рафиком худшие опасения. — Не оставлять же в живых, сам посуди.
— А может… — забеспокоился я, — как-то иначе. Не обязательно убивать?
— Не отменять же задуманное. Я уж и организм себе подобрал — атлетического телосложения. Это в царстве разума размер не имеет значения. Мы ж пока в другом царстве живем. Небезразлично, в какой форме хранить свое содержимое.
— Может, я эмигрирую куда-нибудь? По-тихому.
— Есть другой вариант. Будешь у меня в подвале гнить. Сожалея о своей несвежести.
Что-то у них со Светкой чуть что — сразу в подвал.
Ближе к обеду у Вити выработался некий план. Пока что в виде предположений.
— Есть у меня корефан, Овир, — сказал он. — Ликвидировать его, что ли? А что? — продолжал он оживленно. — На меня не подумают: наши интересы не пересекаются. На тебя — тем более. Тем более, — повторил он, — что к тому времени, как они думать начнут, ты будешь совсем мертв.