Все они стерты из памяти. Всё это стерто.
Мы – порядок. Мы – надежда.
Мы – порядок. Мы – надежда.
Этот припев звучит громче, пока камера отъезжает, и ритм его напоминает ритм строевой солдатской песни, когда на последнем слове «надежда» голоса повышаются. Ненадолго экран заполняют только деревья, а потом появляется бегущая фигура. За ней гонится темноволосый солдат в ладно сидящей на нем форме, и тебе почти становится жалко это призрачное существо – тонкое и голое, если не считать огромный головной убор. Потом, едва солдат хватает это существо за руку – это рука или что-то странное? – другая его рука дотрагивается до лица солдата, и солдат замирает на месте, затем выгибается назад и валится на землю.
Подходят другие солдаты – ровной шеренгой, шагая в ногу, – и существо ныряет в кусты. Ты впервые видишь лейтенанта Хардинга. Он, не говоря ни слова, поднимает руку, потом подходит к кусту и вытаскивает оттуда за ногу брыкающееся и невнятно лопочущее существо. Рукой в перчатке он держит его за запястья, не давая прикоснуться к себе ядовитым конечностям. Он с улыбкой напевает: «Ты пропала, но теперь нашлась» – и с этого момента, глядя в лицо Хардинга, когда он смыкает пальцы вокруг ее шеи, можно догадаться, что это она, потому что у нее есть груди, хотя и прикрытые каким-то доспехом из багряного металла. Ты понимаешь, что эти существа дурные, а солдаты хорошие. И когда лейтенант сворачивает ей шею, ты радуешься.
– Обратно к озеру, – говорит Марк, подтягивая джинсы. – Замкнем круг.
– Ладно, – отвечает Робби.
– Тише, – предупреждает Марк.
Ты радуешься, когда Хардинг осознает, что первоначальная миссия сдерживания этих существ, сквобов, провалилась. Сдерживания недостаточно. Ибо сквобы начинают выходить из джунглей и проникать в безымянный город, и лейтенант Хардинг предполагает, что эти существа могут легко уничтожить все население. Поэтому надо уничтожить их самих.
Сквобы говорят, что не хотят ничего дурного. Они посылают в солдатский лагерь делегацию из трех лепечущих существ, и один из них выходит вперед – ветер раздувает перья и дреды у него на голове. Они твердят одно слово: мир, мир, мир, как будто других не знают. И поднимают руки вверх, но их руки – это оружие, не так ли? Они убивают прикосновением.
Хардинг приносит с собой длинную иглу, а ночью у костра вынимает эту иглу и принимается вскрывать волдыри на ступнях, натертых сапогами. Он втыкает иглу в свою пупырчатую кожу, болячки вскрываются, и на землю вытекает гной. Не меняя выражения лица, он надевает сапоги. Позже он снова и снова вонзает иглу в тощую шею сквоба, сквоб пронзительно кричит, и по его лицу текут слезы. Слезы, падающие на землю, очень напоминают гной.