Она разворачивает крекеры и протягивает ему один. Обертка хрустит громче, чем ей хотелось бы, но она разрывает ее посредине, и крекеры высыпаются на обертку. Джоан устраивается на камне. На голову и плечи ей опустились широкие и плоские прохладные листья. Теперь из динамиков несется мелодия, которая всегда ассоциируется у нее со Злой Волшебницей из «Волшебника страны Оз». Неистовствуют деревянные духовые инструменты. Звуки резкие, но она не хочет, чтобы мелодия прекратилась. Она не хочет слушать ничего другого.
Не успела она и глазом моргнуть, как Линкольн съел два крекера. Джоан выуживает из сумки его бутылку с водой, и, к счастью, она наполовину полная. Джоан снимает крышку и ставит бутылку между его коленями, которые зажаты ее ногами.
– Спасибо, – говорит он.
Он слегка подпрыгивает на месте, отрывая попу от земли. Крекеры произвели на него едва ли не магическое действие.
– Ты купила шоколадный батончик? – спрашивает он. – А какой? Можно попробовать?
Отломив кусочек, она протягивает ему. Помолчав, она говорит:
– Он называется «Зеро». Белый шоколад с карамелью.
– Ты не любишь белый шоколад. Тебя от него тошнит.
Вообще-то, это правда. Напоминание о жизни в Таиланде. Сначала она работала с монахинями в Ирландии, а потом отправилась в Бангкок. Был Великий пост, и она отказалась от шоколада, поскольку, находясь рядом с монахинями, поневоле впитываешь идеи самоограничения. Потом в Таиланде наступила Пасха, и Джоан купила кролика из белого шоколада – зачем в Таиланде вообще нужны пасхальные сладости? – и съела его целиком, а потом ее вырвало, и на этом ее знакомство с белым шоколадом завершилось.
– Когда-то давно мне нравился белый шоколад, – говорит она.
Край острого камня впивается ей в бедро, и она пытается усесться поудобней, но при этом оцарапывает руку о камень. Ей больно, и по ладони начинает что-то течь – вновь вскрылся порез.
– До моего рождения? – спрашивает Линкольн.
– Да, – отвечает она, сжимая и разжимая кулак и ощущая липкость крови. – Задолго до твоего рождения.
– Когда ты ездила в разные страны?
– Да, тогда.
Он осторожно пробует шоколадный батончик, потом с довольным видом хмыкает, и весь кусок исчезает у него во рту.
– Ты постоянно ела его до моего рождения. Когда тебе нравился белый шоколад. Но до моего рождения не было белого шоколада, так что это неправда.
– Неправда? – повторяет она.
В автомате с кока-колой какая-то неисправность – видимо, короткое замыкание. Постоянно мигает кнопка спрайта.
– До моего рождения шоколада не было вовсе. Не было домов. Только замки. Не было мебели. Ни тарелок, ни шляп, ни одежды. Были динозавры. Не было мира. Ничего не было. Но была одна больница, где я родился.