Малыш Николя (Госинни) - страница 39

Там была куча вкусных вещей. Вообще у нас дома всегда много всего вкусного. Я взял куриную ножку, она, когда холодная, очень вкусная, пирожное с кремом и бутылку молока. Вдруг сзади раздался крик:

– Николя!

Я очень испугался, и всё попадало на пол. Но это была мама, которая, наверное, просто не ожидала меня здесь встретить, когда вошла в кухню. Я на всякий случай заплакал, потому что у мамы был ужасно сердитый вид. Но она ничего не сказала, только отвела меня в ванную, оттёрла губкой с одеколоном и сменила мне пижаму, потому что та, что была на мне, оказалась вся забрызгана молоком и кремом от пирожного. Мама одела меня в красную пижаму в клеточку и велела быстро отправляться в постель, потому что теперь ей нужно было вымыть кухню.

Я вернулся в кровать, но снова браться за книжку про медвежонка, которого все собирались съесть, мне не хотелось. Хватит уже с меня этих медведей, от которых одни неприятности.

Но лежать просто так было скучно, и я решил порисовать. Я сходил за всем необходимым в папин кабинет. Чистые белые листы бумаги, на которых внизу блестящими буквами написано папино имя, я брать не стал, а то бы меня опять отругали, а взял уж точно ненужные, исписанные с одной стороны. Ещё я взял совсем старую папину ручку, которую не страшно сломать. Потом быстро-быстро вернулся к себе в комнату и снова лёг в постель.

Я начал рисовать разные замечательные вещи: военные корабли, которые стреляют из пушек по самолётам в небе, крепости, на которые нападает куча врагов, а им на головы оттуда бросают всякую всячину, чтобы они не смогли прорваться. Наверное, у меня уже давно было совсем тихо, поэтому мама пришла посмотреть, чем я занимаюсь. И вот снова раскричалась.

Надо сказать, что из папиной ручки чернила немного вытекают, поэтому-то папа ею больше и не пользуется. Это очень удобно, когда рисуешь взрывы, но эти чернила у меня разлились повсюду: и на простыни, и на покрывало тоже. Мама очень рассердилась, и потом оказалось, что бумагу для рисования я тоже взял не ту, потому что на обратной стороне моих рисунков были написаны какие-то важные для папы вещи.

Мама велела мне встать, сменила на кровати простыни, отвела меня в ванную и потёрла пемзой, губкой и остатками одеколона со дна бутылки, одела в папину старую рубашку вместо пижамы, потому что чистых пижам больше не было.

Вечером снова пришёл доктор, приложил голову к моей груди, я ему показал язык, а он меня похлопал по щеке и сказал, что я здоров и могу встать.

Но, кажется, у нас дома сегодня в смысле болезней какой-то неудачный день, потому что доктор сказал, что мама неважно выглядит, и велел ей полежать и соблюдать диету.