– Вот, – отвечает, – и погляди, коли охота. На это я проста – копейки не возьму.
– Где, – спрашивает, – ты живёшь?
– Ступай, – говорит, – прямо, повороти направо. Тут будет пень большой. Ты разбегись да треснись башкой. Как искры из глаз посыплются – тут меня и увидишь…
Ну, зубоскальничает, конечно, как по девичьему обряду ведётся. Потом сказалась – чья такая, по которой улице живёт и как зовут.
Всё честь честью. А сама глазами так и тянет, так и тянет.
С этой девчонкой Илюха и свою долю нашёл. Только не надолго. Она, вишь, из мраморских была. То её Илюха и не видал раньше-то. Ну, а про мраморских дело известное. Краше тамошних девок по нашему краю нет, а женись на такой – овдовеешь.
С малых лет около камню бьются – чахотка у них.
Илюха и сам долго не зажился. Наглотался, может, от этой, да и от той нездоровья-то.
А по Зюзельке вскорости большой прииск открыли.
Илюха, видишь, не потаил, где богатство взял. Ну, рыться по тем местам стали, да и натакались по Зюзельке на богатимое золото.
На моих ещё памятях тут хорошо добывали. А колодца того так и не нашли. Туман синий – тот и посейчас на тех местах держится, богатство кажет.
Мы ведь что! Сверху поковыряли маленько, копни-ко поглубже… Глубокий, сказывают, тот Синюшкин колодец. Страсть глубокий. Ещё добытчиков ждёт.
Было это в давних годах. Наших русских в здешних местах тогда и в помине не было. Башкиры тоже не близко жили. Им, видишь, для скота приволье требуется, где еланки да степочки. На Нязях там, по Ураиму, а тут где же? Теперь лес – в небо дыра, а в ту пору – и вовсе ни пройти, ни проехать. В лес только те и ходили, кто зверя промышлял.
И был, сказывают, в башкирах охотник один, Айлыпом прозывался. Удалее его не было. Медведя с одной стрелы бил, сохатого за рога схватит да через себя бросит – тут зверю и конец. Про волков и протча говорить не осталось. Ни один не уйдёт, лишь бы Айлып его увидел.
Вот раз едет этот Айлып на своём коне по открытому месту и видит – лисичка бежит. Для такого охотника лиса – добыча малая. Ну, все ж таки думает: «Дай позабавлюсь, плёткой пришибу». Пустил Айлып коня, а лисичку догнать не может. Приловчился стрелу пустить, а лисички – быть-бывало. Ну что? Ушла так ушла – её счастье. Только подумал, а лисичка – вон она за пенёчком сидит да ещё потявкивает, будто смеётся: «Где тебе!»
Приловчился Айлып стрелу пустить – опять не стало лисички. Опустил стрелу – лисичка на глазах да потявкивает: «Где тебе!»
Вошёл в задор Айлып: «Погоди, рыжая!»
Еланки кончились, пошел густой-прегустой лес. Только это Айлыпа не остановило. Слез он с коня да за лисичкой пешком, а удачи всё нет. Тут она, близко, а стрелу пустить не может. Отступиться тоже неохота. Ну, как – этакий охотник, а лису забить не сумел! Так-то и зашёл Айлып вовсе в неведомое место.