В первое время – вернее, в первые годы – он в прямом смысле сходил с ума на этих дежурствах. Казалось, что сам, своими руками убивает свою жизнь. Сидит и убивает час за часом, отправляет в черную яму. Час за часом, час за часом свою единственную жизнь.
Пытался себя обманывать – брал книги, журнальчики со сканвордами. Но книги не читались, сканворды не разгадывались. Назаров ерзал на сидушке, злился на себя, на судьбу, на людей… Каждый проходящий мимо был ненавистен, сам его вид, присутствие раздражали до судорог. Боялся, что не сдержится и на какое-нибудь замечание, а то и просто на обращение даст по роже.
Привык. Постепенно, как-то незаметно для себя самого. И уже стал не то чтобы скучать, а испытывать некоторое неудобство, пустоту в дни без дежурств.
Единственная радость – поиграть, подурачиться с младшей дочкой. Но она вот-вот станет девушкой и будет подходить время от времени с просьбой: «Пап, дай денег немножко», – и хорошо, если чмокнет в виде благодарности в щеку… Да еще вопрос, будут ли у Назарова эти «немножко»…
Ох, лучше не представлять. Не надо, не надо.
Терпеливо сидел на положенном месте; когда замечал движение за дверью, поднимался, выходил навстречу, растягивал губы в улыбке; тут же возникала Айдаз, приглашала гостей раздеваться, проходить… Когда гости, поев, покидали ресторан, Назаров снова вставал, подавал одежду – в его обязанности после увольнения гардеробщиков входило и это, – провожал благодарным взглядом.
В час дня торопливо похлебал на кухне мисо, съел пару шашлычков и несколько роллов с лососем. В пять еще раз перекусил.
Время от времени доставал телефон, бегло просматривал новости. Почти все они были о сбитом самолете. Министерство обороны, МИД России выступали с воинственными заявлениями, Турция тоже. Но война, слава богу, не начиналась… Стал известен стартовый состав «Зенита» на игру с «Валенсией»…
Не по необходимости, а ради разнообразия выходил покурить. Ежась, дрожа на ветру, быстро затягивался горячим дымом, поглядывал на давно знакомый, скучный пейзаж. Проспект с непременными потоками машин, пешеходы, красная буква «М» над станцией метро, обрывки призывов из слабого мегафона: «Не упустите свой шанс… полная ликвидация… до первого декабря… широкий выбор…» Семнадцатиэтажный дом на той стороне проспекта, часть лоджий застекленные, часть нет, и дом из-за этого похож на заброшенный, обветшавший… Единственное изменение по сравнению с позавчерашним днем, когда Назаров так же выходил покурить, – желтый экскаватор, медленно, но упорно съедающий сероватые магазинчики слева от семнадцатиэтажки…