– Ну закончили. Все нормально. Аленка шпарит уже. Я посижу тут, Борис приехал как раз…
Жена разрешила. Так что можно было и выпить не дергаясь, с чистой совестью.
Нечасто в последнее время получалось общаться с детьми, с внуками, с невесткой и зятем, хотя и жили все поблизости – минут двадцать пешком. Но на большие праздники все-таки собирались вместе, составляли в зале столы, приносили с собой кто соленья, кто торт, кто тушеного кролика. Хорошо сидели, подолгу, пели те же песни, что когда-то пели и родители Юрия Андреевича и его жены, родители невестки и зятя – про степь, про мороз, про девушку, которая полюбила женатого…
Сейчас же уместились за маленьким кухонным столом между холодильником и тумбочкой и действительно, будто после тяжелой работы, выпивали, с аппетитом закусывали.
– Как дела-то, Юрий Андреич? – наполняя в очередной раз граненые рюмочки, спросил Борис. – Там же все? Учите?
– Конечно, – вроде бы бодро ответил Юрий Андреевич, но услышал в этом ответе какую-то безысходность и потому, чтоб заглушить ее, добавил: – Интересная мелодия тут пришла в голову. Думаю записать.
– Музыка, в смысле? – заинтересовался зять.
– Ну да… Джазовая тема.
Сын уважительно мыкнул, поднял рюмку:
– За удачу!
– Точно, за нее! – поддержал Борис. – Я всегда… – и, выпив, закусив соленой капустой, продолжил: – Я всегда в этом плане завидую. Очень правильно, когда человек, кроме работы, еще чем-то таким занимается. Или спорт, или театр, музыка. Молодец вы, Юрий Андреич.
– Да я сто лет не сочинял, – словно оправдываясь, усмехнулся он, – само вдруг. А, ладно, мелочи это все.
– Какие же мелочи? Вы чего? – Борис встрепенулся. – Это-то и не мелочи как раз! Вся эта необходимость, из которой жизнь состоит, – мелочи. И большинство так и проживает – на мелочах. А нужно, чтоб еще что-то было. Вот я узнал, что Саня пианино купил, и примчался. Ведь это же!.. – Он кивнул на бутылку. – Сань, расплескай… Это же… Знаете, я только недавно стал соображать насчет этого. Когда своих ребятишек наделал. И думаю: что их ждет? Что с ними будет, если вот так будут расти? Как эти… Как трава.
Юрий Андреевич сначала был категорически против, чтобы дочь выходила за Бориса. Коренастый, почти квадратный, вечно в черной кожаной куртке, короткие волосы, с запястья свисает пузатая сумочка, разговаривает мыкая, пыкая, и голос – будто вечно простужен. Напоминал он нового русского из анекдотов. Но ухаживал за Светланкой долго, серьезно, как-то церемонно даже. И однажды приехал со своими родителями свататься. Дочь давно давала понять, что любит Бориса, и тут расплакалась, и Юрий Андреевич с женой, пораженные этим визитом, старомодным обрядом, легко дали согласие. И раскаиваться не приходилось. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить…