Он вытащил нож из кармана. Открыл лезвие. Шагнул вперед, стараясь твердо стоять на ногах.
- Не приближайся, - прошептала Элли. - Уходи. Один из нас должен отсюда выбраться.
Неужели она могла подумать, что он уйдет? Что оставит ее наедине со змеей, которая может уползти или не уползти прочь? А Элли надо будет долгое время стоять неподвижно.
В четырех футах от Элли и от змеи он сместился в сторону. Потом еще. Встал под углом девяносто градусов и осторожно шагнул к Элли. И к змее.
Еще раз.
Когда от Элли его отделяло три фута, змея замерла. Может, собиралась ужалить. Проклятье. О змеях и их повадках он почти ничего не знал.
Однако отлично знал анатомию человека. Вес его органон. И как много силы нужно, чтобы проделать в них разрез даже острым скальпелем.
Судя по всему, змея весила от пяти до десяти фунтов. А нож миссис Харди отнюдь не был острым как бритва.
- Стой тихо, - сказал он. - Что бы ни случилось, пока я не ударю ножом змею. А потом быстро отступим назад.
- О’кей. - Ее голос обрел уверенность, словно она преодолела страх.
Он сделал еще шаг вперед и теперь мог достать рукой змею. А потом опустился на корточки и одним неуловимым, молниеносным движением руки полоснул ее ножом, отрезав верхнюю треть ее тела.
Хлестнула кровь из извивающихся останков змеи. Казалось, ее агония будет продолжаться вечно. Однако они уже отскочили на безопасные шесть футов.
Он обогнул корчащиеся куски змеиного тела и обнял рукой Элли. Казалось, она вот-вот потеряет сознание. Он прижал ее к себе. Ее всю трясло.
- Все хорошо, - сказал он. - С нами обоими. Змея мертва.
- Не могу на нее смотреть.
Он обнял Элли крепче, а затем проговорил ей в ухо:
- И не надо.
- Наверное, обычная история для джунглей, - промолвила она, а ее лицо при этом оставалось рядом с его грудью.
Он улыбнулся, непроизвольно наклонил голову и поцеловал ее в лоб. Она замерла. Затем подняла лицо и прошептала:
- Броуди.
Какая она красивая! Он просто не мог сдержаться.
Он потянулся к ней и поцеловал. Казалось, и не было этих тринадцати лет разлуки. А рядом с ним стояла прежняя Элли. Он помнил ее губы. Помнил, как ее зубы касались его языка. Помнил шорох ее дыхания.
И сейчас он целовал бы ее вечность, если бы громкий крик пролетевшей рядом птицы не заставил их встрепенуться и отпрянуть друг от друга.
- Ох, - вырвалось у Элли. Она коснулась пальцами его губ.
Черт. У него подгибались колени. Он убеждал себя, что расстался с ней не тринадцать дней или недель назад, даже не тринадцать месяцев. А тринадцать лет. Больше десяти. Они оба стали другими. И не играло никакой роли, ни капельки, что он помнил вкус ее губ.