Еще через минуту два разных вертолета почти одновременно поднялись в воздух.
Глядя, как земля осталась далеко позади, меня кольнуло острое чувство беспокойства. Рядом поерзал на стуле Мэтт — то ли ему передалась моя нервозность, то ли собственная чуйка стала подавать сигналы тревоги.
Летели долго. Часа, должно быть, четыре. Большую часть времени пейзаж за иллюминатором не менялся — мы летели над океаном. Когда вертолет начал снижаться, мое чувства уже были напряжены как струна, ибо беспокойство с каждой секундой становилось все сильнее.
— Прилетели, — усмехнулся Конг.
Его усмешка мне не понравилась. Совсем нет.
А в следующее мгновение, резкий удар кулаком в живот почти выбил из меня дух.
— Считайте это тренировкой, — голос мастера едва пробивался сквозь стук крови в висках, звука лопастей и рева двигателя. С трудом сфокусировав взгляд, я увидел Мэтта, что, как и я, скрючился на полу после неожиданного удара. Пинок, и тело будущего Сорвиголовы вылетело за дверь. Я, забыв о боли, рванулся следом, но не успел — Мердок вывалился из вертолета и полетел вниз. Правда, я и сам в салоне не задержался, ибо следующий пинок Учителя выкинул за борт и меня.
Оказалось, тут не так уж и высоко. Вертолет мерно бил лопостями всего в паре метров от земли, и при падении удалось избежать травм. Я видел, что Мэтт уже почти пришел в себя, хоть и наглотался воды — сбросили нас прямо на какой-то пляж, у самой кромки прибоя.
— Повторяю, считайте это тренировкой, — я поднял голову чуть выше, чтобы лучше расслышать мастера. — Я прилечу месяцев через шесть, чтобы забрать вас или ваши останки. Очень надеюсь, что вы к этому времени еще будете живы… Удачи, ребята. Она вам понадобится.
Я попытался крикнуть что-нибудь нецензурное в ответ. Если Конг меня и расслышал, то отвечать не стал. Вертолет резко набрал высоту и лег на обратный курс.
Wolves come out of the woodwork.
Leeches come from out of the dirt.
Rats come out of the holes they call home,
And I fall apart.
And the snakes start to sing.
Стакан из горного хрусталя, наполненный дорогущим шотландским виски, с размаху впечатался в стену, разлетелся миллионом маленьких осколков. Норман, тяжело дыша, уставился на пятно, что размазало янтарный напиток по отштукатуренной поверхности. В нос ударил пряный запах, и только сейчас Озборн понял, как выглядит со стороны. Например, с точки зрения Айрис, что сидела за столом, не обращая никакого внимания на бешенство главы «ОзКорп». Спина девушки была идеально прямой, на одежде ни единой складочки, взгляд направлен в пустоту перед собой. Выражение лица — спокойное, если не сказать «умиротворенное». Глаза, скрытые за стеклами очков, не двигались, и лишь в те редкие моменты, когда девушка моргала, можно было понять, что она — это живой человек, а не статуя.