Он оглядел лежащих бандитов. Ничего похожего ни на ком не было. Длинный пиджак здоровяка, здесь такие называли архалуками, остался без левого рукава и к носке был непригоден. Одежда метателя ножей вообще вызывала в памяти бомжей, свалки, и выглядела непрезентабельно. Длинный разрез в правом боку её ничуть не красил. На третьем был жилет, и тот разрубленный по спине.
Оружие возьму, подумал Платон. В городе продам, глядишь, и куплю что путное.
Пока снимал перевязи, ремни и вообще всё, что могло представлять ценность, нащупал два кошеля. Один у здоровяка, с пятью серебрушками и тремя медяками, а второй у двуручника. Там добыча была поболе – среди серебра одиноко блестела золотая монета. Метатель ножей наличностью, похоже не пользовался.
Ну, не карточка же у него, озабоченно думал Платон, шаря по поясу, рукавам и подкладке.
Денег не нашлось. Зато в рукавах оказались хитрые ножны с тремя метательными ножами – копиями того, что летел ему в лицо. Первый отыскать так и не удалось, но всё равно – интересное приобретение.
Мечи у двуручника сильно удивили Платона. Он считал, в таких случаях оружие должно быть одинакового веса, формы и так далее. А здесь два разных по размеру, балансу, виду, да и стоимости, меча. Один обычный, такие кузнецы куют на дружину в немалом количестве. А вот второй явно принадлежал богатому воину. С тремя камнями на круглой гарде, что почти эфес, и большим рубином на шишаке рукояти.
Стоят такие, небось, как автомобиль, подумал Платон.
Вроде, ничего не взял, а груза ощутимо прибавилось. Тем более, нести мечи, топор, ножны, было крайне неудобно.
Хорошо, хоть лошадь рядом, облегчённо вспомнил Смирнов, когда ноша начала разваливаться уже на третьем шаге.
– Платон!
Он обернулся. Сзади стояла Беляна.
– Я не там спускалась. Вон, левее возьми.
Она махала рукой, указывая направление.
– У меня там лошадь стоит.
Девушка легко, высоко выкидывая ноги из травы, подбежала и без тени смущения взяла его за рукав.
– Платоша, там меня караулить должны были. Двоих воев тятя отрядил. Не могли они боя не услышать, прибежали бы в помощь. Раз нет их, значит, что-то недоброе с ними случилось. Проверить бы надо.
Смирнов от такого обращения покраснел. Слово «Платоша» ему понравилось, никто и никогда так его не называл. Одновременно ласково и как-то по-родному. Он хотел сказать, что трофеи следует сначала прицепить на лошадь, а потом уже проверять, но глянул в просящие глаза Беляны, вздохнул, и разжал руки. Оставив ношу валяться, как упала, молодые люди побежали к обрыву.
Наверх он её подсаживал. Упёрся ладонью в крепкую круглую попку и подставил другую руку для опоры. Покраснели оба, но никто ни слова не возразил. Поднялись почему-то гораздо более запыхавшимися, чем того требовал обрыв.