Осознание случившегося постепенно овладевало мной. Тело стало ватным, руки опустились, точно плети. Энергия, которой у меня всегда было хоть отбавляй, будто превратилась в комок боли, поднявшийся к самому горлу, и слезами брызнула из глаз.
− Нет! Неправда! − закричал я, словно моё нежелание верить в услышанное могло всё исправить.
− Понимаю, малыш. Поплачь, поплачь...
Купер что-то говорил, утешая меня, но я не слышал его слов. Обессиленный, я рухнул лицом в подушку и зарыдал, вздрагивая всем телом. Наставник сел рядом и участливо положил на меня руку.
− Ты знаешь, а я был с ним знаком... с твоим отцом...
− Правда? − ответил я, вытирая слёзы.
− В моём последнем бою я потерял ногу и, если бы не помощь твоего отца, то потерял бы и жизнь. Ричард Блэйз тогда ещё служил штурмовиком. Мастерский был пилот. Рассказы о его подвигах гремели по всему фронту. Знаешь, как его прозвали?
− Как?
− "Бешеный аллигатор!" Корпус его фарнолёта был раскрашен под рептилию. Порой Рич такое вытворял... − усмехнулся Купер. − После моего спасения мы с ним частенько встречались. С ним и с твоей мамой. Замечательные люди.
− Угу, − хлюпнул я.
− А ты знаешь, что он не хотел переводиться на медицинский фарнолёт?
− Нет, − заинтересовался я.
− Он считал, что эта служба менее важная и совсем не такая опасная, как работа штурмовика. Готов был даже отказаться от предложенного звания мидкоммандера... А согласился только при условии, что в его команду переведут твою маму... Редко встретишь такие чувства. У нас же как принято − месяц-другой покувыркались и разбежались. Если повезёт, ещё и бонусы за потомство получили. Большая любовь в нашем обществе опасна...
− Почему это?
− Ну-у... Как тебе объяснить? Ты ещё мал. Понимаешь, когда чувства к кому-нибудь начнут превышать преданность Корпорации, то человек становится лёгкой добычей для коварной идеологии Страдальцев. Превращается в предателя. Конечно, это никак не касается твоего отца. Ричард был сильным человеком. В тебе, кстати, видна его закваска.
Я тяжело переживал потерю родителей. Моя эмоциональная связь с ними была гораздо сильнее, чем у многих других детей.
Наша группа состояла из сорока мальчишек. Все мы жили в одной большой комнате, как нам говорили, для развития командного духа. Последнее время я практически перестал общаться с ребятами из группы. Так, перекидывался иногда парой фраз. Меня и раньше нельзя было назвать самым открытым человеком, а после этой трагедии я совсем заперся в скорлупе своего маленького мирка. Моими друзьями стали книги и учебные ролики.