— То ли дело мы с тобой… Самоцели никакой. Зато выбор ― хоть завались, ― поддел я. ― А лучше всё равно не становится.
— Ты всё смеешься… А так оно и есть. Тот же Флобер и мечтать об этом не мог. Целую жизнь оттрубить среди лавочников! Писать об аптекарях, нотариусах, об адюльтере! ― не унимался Джон. ― Мещанство, оно имеет одну заслугу перед обществом, это надо признать. Скука, которую оно распространяет вокруг себя, ― величайшая добродетель. Безветрие, парниковая теплынь ― это идеальная растительная среда. Вырастить в ней можно что угодно. Но жить в этой духотище… Конечно, не приведи господь!
Хэддл хорошо водил. Он вел быстро и плавно, едва придерживая руль двумя пальцами, при обгоне, как и при торможении, переходил на пониженную передачу. Но по мере приближения к светофорам я всё же хватался за свой подлокотник. Он упрямо не хотел обращать внимание на дорожные знаки. В Соединенных Штатах ― не знаю, повсюду ли, но уж по крайней мере там, где он водил машину или учился вождению, ― разрешено поворачивать на красный свет, если дорога свободна. А поскольку с движением нам повезло и, несмотря на пасхальные выходные, машин на трассе оказалось немного, мы проносились через разъезды, не сбавляя скорости и не обращая внимания на светофоры, благо запропастилась куда-то дорожная полиция, фоторадарные же установки в то время еще только вводились…
В прибрежной зоне погода стояла ясная и безветренная. К западу от дороги, уже тянувшейся вдоль океана, небосклон озаряло яркое металлическое зарево. Солнце время от времени пряталось за полосой далеких, растянувшихся на весь горизонт темно-сизых облаков.
Через четверть часа, когда мы проехали портовый городок Ла-Турбаль, последний перед Пирьяком, и узкое, местного значения шоссе стало петлять вдоль пляжей и скалистых бухт, оба мы буквально онемели от вида, который открылся слева от дороги.
Мы ехали вдоль самого берега. Берег и океан распахивались настежь с юга на север. Вода была как раз полная, и море поднялось почти до самой дороги. Изрытое волнами месиво волн и пены отсвечивало холодным стальным блеском. Низкий горизонт с заходящим солнцем казался расплавленным. В узкой полосе последних проблесков дневного света небосвод был настолько ярким, жгучим, что удержать на нем взгляд не удавалось больше секунды. Не очень высокие, плавно-раскачивающиеся волны грузной свинцовой массой подгребали под себя скалистый берег и с гулом взрывали песок и гальку. Стекла машины обносило брызгами. Взбиваемая пена лохмотьями парила над дорогой…
Ключи от входной двери нам должны были оставить под половиком, с тыльной стороны дома. Но нас ждал сюрприз: ключей на месте не оказалось.