― там, в другом мире, ― не так уж печальна, если прикинуть. Рано или поздно всех нас ждет эта метаморфоза. И если смотреть на вещи трезво, какая разница, происходит это днем раньше или днем позже? Ну, согласись! Как же мы не любим смотреть на себя здраво.
На душе у меня спокойно. То есть, я хотел сказать, было спокойно. Вопросов нет. Туман рассеялся. И даже если приходится, увы, констатировать, что смерть, неминуемость которой всё расставляет по своим местам, не придает жизни какого-то особого смысла, не выделяет в ней никаких, казалось бы, контрастов. О нет, всё выдумки! Смысла в ней ― в смерти ― ровно столько же, сколько его было в жизни. Выводы делай сам.
Хотя разве не навязчивая идея ― постоянно рассуждать на одну и ту же тему? Смысл жизни!.. Есть ли что-то более расплывчатое? Ты, наверное, задаешься вопросом, не можешь удержаться: раз он так добивается последних объяснений, раз так нарывается на серьезный разговор, не раскопал ли он хоть что-нибудь напоследок, уже в критическую минуту?
Когда стоишь на пороге, легко быть честным до конца. Признаться, что жизнь я прожил неинтересную? Ради бога! Это так и есть, абсолютно неинтересную! Если бы не близкие, если бы не два-три человека, из-за присутствия которых, жизнь худо-бедно обрастала простым каждодневным смыслом (хоть в этом-то повезло!), она давно бы превратилась для меня в пустое времяпровождение, и я бы, конечно, укоротил все сроки. Сколько помню себя, я не переставал бороться с чувством, что все, что бы ни происходило со мной, уже однажды было. Когда протирал штаны за письменным столом, кто-то всё тряс меня изнутри за шиворот: хватит выкобениваться! Ты давно всё сказал, сколько можно переливать из пустого в порожнее! Когда мы с тобой гоняли на машине по французским дорогам, меня преследовало чувство, что мы давно исколесили всю Францию, со всеми ее захолустьями, и только транжирим деньги на бензин. Когда изменял жене, казалось, ну вот, опять тот же нос, тот же запах плоти и греха, а затем те же кисло-сладкие угрызения, достойные мазохиста. Прости за амикошонство11. Но ты понимаешь, что я имею в виду. Радость познания? Объяснил бы мне кто-нибудь, что это значит! Страх перед незнанием ― да, этого я боялся как огня. А с другой стороны, что там можно найти, на дне колодца? И разве знание ― не колодец, из которого в нос тебе дышит черная, сырая неизвестность, и если задуматься, какая-то ненасытная, смердящая требуха. Не это ли есть преисподняя? Бр-р… Говорят, что в средние века страх пустоты бывал плодотворен. Благодаря ему выводились целые теории. Этот страх лежит в основе изобретения насоса, при помощи которого мы по сей день гоним столб воды из-под земли. Я не преувеличиваю, это реальный исторический факт, где-то читал об этом… Вот я и культивировал в себе, как умел, тихий ужас. Иногда он приводил к чему-то продуктивному. Например, к ясному пониманию того, что если не поднатужиться, то не удастся довести начатое до конца, и жизнь, какой бы она ни была и что бы ни светило с той стороны, окажется прожитой впустую. Ведь в нашем с тобой деле нет середины. Это как восхождение на вершину горы: есть подножие, есть пик. А между ними… Да что говорить! И вот с этим были связаны лучшие порывы? Дух захватывает. Да и не верится. Ведь жизнь закончена. Она