Приятно было видеть Джона доброжелательным, здоровым и даже простодушным, расслабившимся. Он начинал новую жизнь. От обоих веяло какой-то свежестью, новизной.
Кафе Ла-Палетт, некогда богемное, даже мне удалось застать это беспечное время, теперь наводнял люд респектабельный, живший с торговли произведениями искусства и всякого раритета. Улица Сен, да и соседние переулки пестрели от витрин частных галерей изобразительного искусства. Лица казались знакомыми, как бывает в городских ресторанах, расположенных поблизости с телестудиями. Один единственный официант, в своем белом переднике чем-то похожий на пингвина, умудрялся обслуживать весь этот люд без лишней суеты и даже с некоторой вальяжностью ― ковыляя туда-сюда. Было живо, солнечно, уютно, особенно на тротуаре с выставленными на улицу столиками и стульями.
Малый в переднике принес нам заказанное в очередной раз ― по третьей чашке кофе и еще одну тарелку с круасанами, — и Джон принялся расспрашивать меня о планах, на сегодня и вообще. Не успел я ответить что-то вразумительное, как он предложил мне провести день вместе с Анной. Сам он был занят до вечера.
— Джинн, прошу тебя! ― взмолилась она по-русски. ― Оставь человека в покое!
— Она со скуки умрет, если пойдет со мной, ― виновато объяснил мне Хэддл. ― После обеда я должен съездить в одну дыру. Не могу отложить, дал слово…
Промелькнула искра какого-то разногласия, более серьезного, чем невнятно выраженное Хэддлом желание обеспечить жену гидом или сопровождающим. Я заверил обоих, что готов на всё, а тем более в такой компании, уже сто лет, мол, не болтался по городу просто так, без цели.
Джон скользнул по мне ироничным взглядом, раздавил в пепельнице сигарету, сорвался с места и был таков. Силуэт его стал удаляться по улице Сен в направлении площади Одеона.
Старый знакомый, бывший журналист из парижского Фигаро, живший и работавший в Америке, горел желанием посодействовать ему в контактах с каким-то французским издателем. Поручение исходило от американского издателя Джона, как объяснила мне Анна, знакомый и назначил ему встречу, но не в «дыре», а в кафе-ресторане Липп на Сен-Жерменском бульваре.
— Куда ни приедем, он норовит от меня избавиться, — пожаловалась она и вопросительно взглянула на меня. — У меня глупая программа. Всем чего-то наобещала. Должна попасть в магазин, а потом в галерею, в районе Бобура… Я обещала купить две картины, друзьям, меня очень просили, — оправдывалась она. — Рядом с Люксембургским садом есть еще один магазин… Охота вам таскаться?
— В магазин так в магазин! — куражился я.