— Приветствую тебя, Андрей Петрович! — с удовольствием пожимая руку замполиту, сказал Кайманов. — Сегодня у нас и раненые в строю…
— Едем помогать майору Веретенникову, — сказал Самохин. — Полковник Артамонов определил Сулейманова в агитмашину, мне предписано явиться в политотдел.
В это время по соседней улице, расположенной террасой выше, пропылила крытая агитмашина с кузовом-фургоном. В кабине — майор Веретенников. Машина остановилась неподалеку, повернув динамики в сторону главной улицы.
— Вот он, мой объект службы, — сказал Самохин. — Сегодня в городе, завтра по соседним аулам поедем.
— Вместе отправимся, — подхватил Кайманов. — Думаю, наш друг Клычхан тоже не откажется с нами поехать, — взглянув на внимательно слушающего их курда, добавил он. Тот молча приблизился и, когда Яков перевёл ему, о чём разговор, с готовностью закивал головой.
— Обязательно поедем! — сказал он. — Много людей соберём! Пусть все знают, что теперь даёт нам Советская власть!
— Власть, как была ваша, так и осталась ваша, — поправил его Кайманов. — Мы просто будем разъяснять людям, зачем пришли кызыл-аскеры.
С той стороны, где остановилась агитмашина, донёсся знакомый голос Сулейманова, во много раз усиленный динамиком. Как пояснил Яков, Сулейманов передавал текст ноты Советского правительства Иранскому правительству, обращение советского командования к народу.
Самохин, откозыряв Якову, сел в «эмку», а Кайманов подумал, что обращение к народу передавалось, а самого народа пока что, за исключением шнырявших по улицам мальчишек, не было видно. Наверняка основательно поработала фашистская пропаганда. Надо было не только разъяснить смысл прихода советских, войск, но и устранить то недоверие, которое породили гитлеровские наговоры.
«Эмка» скрылась за поворотом улицы. Кайманов с Галиевым и Клычханом направились дальше, отыскивая хотя бы одного человека, с кем можно было поговорить.
Снова потянулись пыльные окраины города, глинобитные кибитки, дувалы, тандыры в виде огромных, перевернутых вверх дном чугунов, с закопченной дыркой наверху — своеобразные приспособления для выпечки чурека — хлебных лепёшек.
На одной из самых кривых улочек, такой, что и улицей её не назовёшь, все трое ещё издали увидели вывешенный над убогой мазанкой красный флаг.
— А вот и живая, да ещё революционно настроенная душа, — товарищ старший лейтенант, — сказал Галиев. — Всё-таки приятно видеть красный флаг в чужой стране.
Они остановились перед украшенной флагом кибиткой. На пыльной улице играли черные от загара и грязи мальчишки. Один из них, в самых ветхих лохмотьях, отличался от остальных синими, как васильки, глазами. Это было так необычно для жителей Востока, что мальчик невольно обращал на себя внимание. Рядом с ним держался другой мальчишка, почище и получше одетый, видно из более зажиточной семьи.