— Ну, Ашир, бери харли, проверь мою молитву, — сказал он. Андрей понимал, что игра заходит слишком далеко, но Ашир должен был поверить в его ай-дога.
— Что ты, что ты, горбан! — испуганно замахал руками бедный Ашир. — Разве я могу!
Он весь затрясся от страха и на четвереньках полез с кошмы, на которой сидел.
— Клычхан! — сказал Андрей. — Я думаю, у вас сердце мужчины. Возьмите ружьё и проверьте, как защищает меня моя ай-дога.
Андрей, улыбаясь, с невозмутимым видом встал перед Клычханом, тот поднял ружьё, стал целиться ему в грудь.
— Остановись, Клычхан, — сказал Фаратхаи. — У аллаха много правоверных. Он может не рассмотреть сквозь листву этой чинары ай-дога на груди нашего достопочтенного гостя. Я не хочу, чтобы в моём дворе произошел несчастный случай. Чего стоит эта бумага, мы узнаем без риска пролить кровь.
С видимым сожалением, пожав плечами в знак того, что воля хозяина дома для него закон, Андрей снял с груди свою ай-дога, зацепил шпагат за сучки, повесив бумажку между деревьями, отошёл в сторону. Фаратхан взял из рук Клычхана харли, поставил перед собой сошку — длинную палку с развилкой на конце, в развилку положил цевьё ружья, тщательно прицелился. Раздался выстрел, тетрадный листок взметнулся белой птицей, перекрутился вокруг шпагата, закачался из стороны в сторону. Гости Фаратхана бросились к нему. Листок оказался нетронутым.
— Ай, би-и-и! Box! — раздались удивлённые возгласы. — Лечельник, вы настоящий святой человек, совсем как мулла!
— Я не мог промахнуться! — воскликнул удивлённый не меньше других Фаратхан. — Все видели, как взмахнула белыми крыльями ай-дога.
Действительно, и слепому было видно, что пуля угодила позади бумажки в пень арчи на склоне горы. От пня откололась белевшая свежей древесиной щепка. Андрею стало весело: опыт удался. В элементарном учебнике физики можно прочитать, что пуля в полёте уплотняет перед собой воздух. Этот воздух и отбрасывает бумажку, оставляя ее невредимой. Фаратхан и его гости физику не учили. Удивлённо рассматривали они листок с непонятными письменами.
— Ай, какая хорошая ай-дога! — с притворным восхищением сказал Фаратхан. — Как жалко, как жалко, что такого большого начальника, как вы, господин старший политрук, — Фаратхан приложил руку к груди, поклонился Самохину, — она всё-таки не спасла от пули.
— Скажи ему, Яков Григорьевич, — попросил Андрей Кайманова, переводившего и комментировавшего весь разговор, — что такая же ай-дога есть у меня на груди. Она отвела пулю от сердца и только поэтому пуля попала в руку.
Фаратхан и гости принялись одобрительно ахать, Клычхан хотя и сдержанно, но тоже выразил своё изумление, но, Андрей это видел, не поверил в его чудесную ай-дога. Тем не менее Клычхан с затаившейся в глазах усмешкой сидел и молчал. А безмятежно улыбающийся Самохин ловил на себе недоумевающие взгляды гораздо более глубокого смысла: видно, молва о странном замполите, что и Хейдара от пули Галиева спас, и с Сюргуль дружбу водит, докатилась и сюда.