Он выскочил из машины и открыл дверцу.
Когда «опель» двинулся, из-за угла вслед за ним выехал грузовик и пристроился сзади.
Они подрулили к зданию бывшей ссудной кассы, стоявшему в глубине березового парка.
Из дверей, поправляя ремень, выбежал фельдфебель.
— Всё в порядке, Кестер, — сказал майор, — снимайте караул.
— Скажите им, — распорядился Колецки, — чтобы они помогли разгрузить машину.
* * *
В комнате, куда сразу прошел Колецки, находилось пятнадцать человек. Лейтенант и четырнадцать солдат в польской форме.
— Приветствую вас, Поль. Не будем терять ни минуты. Немедленно переодеться и взять рацию и документы. Выступаем.
* * *
Майор увидел людей в польской форме и схватился за кобуру.
— Вы слишком нервный, майор, — усмехнулся Колецки, — зовите ваших людей и постройте в коридоре. — Кестер! Вам надо будет помочь кое-что погрузить, положите пока оружие.
Солдаты построились в коридоре.
— Пойдёмте со мной, майор. Сюда, в эту комнату.
Последнее, что увидел майор, — польского офицера и сноп огня — огромный и желтый, выбивающийся из автоматного ствола. В коридоре люди в польской форме расстреливали немцев.
* * *
Грузовик затормозил у леса.
Из кузова его выпрыгнули пятнадцать человек в форме буржуазной польской армии.
Выпрыгнули и исчезли. Растворились в лесной чаще.
* * *
Колецки остановил машину на городской площади. Улицы были пусты, только у костела покосился подбитый вездеход.
Колецки закурил. Прислушался к канонаде, достал пистолет, обошёл машину и выстрелил своему шофёру в голову. Открыл дверцу, и труп вывалился на мостовую. Колецки сел в кабину и развернул машину. Он спешил в Краков.
* * *
Старшина Гусев прощался с заставой. Везде, начиная от свежевыкрашенного зеленой краской дома и кончая посыпанными речным песком дорожками, чувствовалась заботливая рука старшины.
Песок для дорожек возили на лошадях с участка соседей, они дислоцировались у самой реки.
Гусев огляделся. Сопки, поросшие дальневосточной елью, кедрачи у ворот.
Он медленно шел по двору, привычно фиксируя наметанным глазом мелкие недостатки и упущения.
— Дежурный! — крикнул Гусев.
— Слушаю вас, товарищ старшина.
— Почему пустые бочки от солярки не убраны?
— Не успели.
— Надо успевать, служба короткая, а дел много.
— Слушаюсь, — дежурный повернулся и пошёл выполнять приказание, думая о том, что старшина остается старшиной даже в день отъезда с заставы.
Гусев шёл на конюшню. Высокий, туго затянутый ремнём, не старшина, а картинка из строевого устава.
В тридцать пятом году пришел он в погранвойска совсем зелёным пареньком. Так уж случилось, что из их деревни почти все ребята попадали на границу. Двое вернулись домой сержантами. С какой завистью глядел на них Володька Гусев, когда они шли по улице!