— Прошу, — Кочин показал на одну из палаток. — Там канцелярия заставы.
И хотя канцелярия помещалась в палатке, это всё же было подлинное штабное помещение. Стол, сейф для документов, в углу стеллаж, на котором разместились четыре полевых телефона и рация. На стойках — закрытые занавесками карта участка и график нарядов.
Горела аккумуляторная лампочка. За столом сидел младший лейтенант Сергеев. Увидев Тамбовцева, он встал.
— Товарищ капитан…
— Продолжайте, продолжайте.
Тамбовцев сел на табуретку, в темноту, внимательно разглядывая задержанного.
— Гражданин Ярош Станислав Казимирович, житель приграничного села, задержан за нарушение погранрежима и контрабанду.
— Так какая ж то контрабанда. Бога побойтесь, пан хорунжий…
— Называйте меня гражданин младший лейтенант, — строго сказал Сергеев.
Задержанный закивал головой. Это был мужчина неопределённого возраста, где-то между тридцатью и сорока. Небритый, лохматый. Смотрел он на Сергеева прищуренными, глубоко запавшими глазами. Одет Ярош был в табачного цвета польский форменный френч, пятнистые немецкие маскировочные брюки. В крепких сапогах с пряжками на голенищах.
На столе перед Сергеевым лежали пачки сигарет, какие-то пакетики, свертки, стояли несколько бутылок.
— Гражданин Ярош, — строго, даже преувеличенно строго начал Сергеев.
Тамбовцев усмехнулся. Из темноты он разглядывал руки Яроша. Крепкие, с сильными запястьями, они лежали на столе спокойно, по-хозяйски. И хотя всем своим видом задержанный изображал волнение, руки его говорили о твердой воле и полном спокойствии.
— Вы, — продолжал заместитель начальника заставы, — нарушили государственную границу.
— Так, пан лейтенант, я до той стороны ходил. К швагеру. Родич у меня в Хлеме.
— А вы знаете, что переходить границу можно только при соответствующем разрешении?
— Так я в Хлем подался семь дней назад, ваших стражников ещё не было. А обратно шёл, они меня и заарестовали.
— Вас не арестовали, а задержали. Что это за вещи? — Сергеев указал на стол.
— Так что швагер дал, чего сам наменял в Хлеме.
— Значит, так, — вмешался в разговор Тамбовцев. — Ввидутого, что вы, Ярош, пересекли границу до принятия её под охрану советскими пограничниками, мы вас отпускаем. Но помните, в следующий раз будем карать по всей строгости советского закона.
— Оформите протокол, — приказал Кочин Сергееву. — Вещи верните, они не подлежат изъятию как контрабанда. Всё.
Кочин повернулся и пошёл к дверям. За ним поднялся Тамбовцев. Задержанный внимательно и долго смотрел вслед капитану.
* * *
Чётко печатая шаг, трое пограничников шли к штабной палатке.