– Лия?
Услышав издалека голос Паулины, мы отпрянули друг от друга. Я вытерла губы, оправила блузку и увидела подругу, спускающуюся к нам по тропе. Мы с Рейфом неловко застыли, держа руки по швам, словно деревянные солдатики. Заметив нас, Паулина остановилась в отдалении.
– Простите меня. Уже смеркается, и, когда я увидела, что тебя нет дома…
– Мы как раз шли обратно, – ответил Рейф. Мы переглянулись, и в его глазах я прочла многое. За краткую долю секунды я успела увидеть в его взгляде главное: все, о чем я мечтала, было правдой.
Рейф подхватил с травы корзинку с бутылкой и протянул их мне.
– Мне подумалось, что аппетит может вернуться к тебе.
Я кивнула. Он был прав – я почувствовала, что аппетит уже вернулся.
Я сидела в лохани, а Паулина терла мне спину, наносила на кожу ароматные масла и поливала горячей водой, которая смягчала боль в разбитых мышцах. Паулина шлепнула губкой по воде, так что брызги полетели мне в лицо.
– Вернись на землю, Лия, – позвала она.
– Не каждый же день бывает первый поцелуй, – мечтательно сказала я.
– Позволено ли мне напомнить, что это не первый твой поцелуй?
– А чувство было такое, будто первый. Это был первый поцелуй, который… имел значение.
Пока мы таскали воду для лохани, подруга сообщила, что наша перепалка была слышна всем собравшимся на ужин, так что Берди даже пришлось снова запеть поминания, чтобы заглушить голоса. Но Паулина все же разобрала, как я кричу «уходи», и, когда отправилась мне на помощь, даже предположить не могла, что помешает нам целоваться. Она уже сто раз извинилась, а я повторяла, что она ничего не испортила и не могла испортить.
Паулина держала в руках кувшин с теплой розовой водой. «Готова?»
Я встала, и она вылила ароматную воду мне на голову – щекочущие струйки стекали по телу в лохань. Завернувшись в полотенце, я перешагнула через край лохани и ступила на пол, припоминая и переживая каждое мгновение, особенно последний наш обмен взглядами.
– Крестьянин, – вздохнула я. – Разве это не романтично?
– Да уж, – согласилась Паулина.
– Он такой… подлинный, настоящий – не чета напыщенному старику-принцу, – я улыбнулась. Он обрабатывает землю. Растит урожай. – Паулина! Когда ты…
Я смолкла, запоздало сообразив, что не стоило бы расспрашивать ее об этом.
– Когда я что?
Я отрицательно помотала головой.
– Ничего.
Паулина сидела на кровати, втирая масло в вымытые ноги. Она, казалось, и думать забыла про мой незаданный вопрос, но через минуту спросила:
– Когда я поняла, что люблю Микаэля?
Я подошла, села рядом с ней.