– С удовольствием.
– Нет! – взмолилась я. – Отпустите ее! Она ни при чем!
– Не могу, – негромко отозвался Каден, протягивая Финчу грязную тряпку, чтобы тот мог перевязать свою рану. – Но мы отпустим ее, когда отъедем на приличное расстояние.
Малик потащил Паулину к лошади, не обращая внимания на то, что девушка брыкалась и царапала его.
– Каден, нет! Умоляю! – закричала я снова. – Ради богов, она ждет ребенка!
Каден остановился резко, будто споткнувшись.
– Подожди, – скомандовал он Малику, вгляделся в меня, словно пытаясь прочитать на моем лице правду, и повернулся к Паулине.
– Это правда?
Паулина кивнула, по щекам у нее ручьями текли слезы.
Каден нахмурился.
– Еще одна вдова с ребенком, – процедил он сквозь зубы. Потом обратился ко мне. – Если я отпущу ее, ты обещаешь, что пойдешь со мной без борьбы?
– Да, – ответила я поспешно – может быть, слишком поспешно.
Он сощурил глаза.
– Обещаешь?
Я кивнула.
– Kez mika ren, – сказал он.
Рука, крепко сдавливавшая меня, ослабила хватку, и я чуть не упала – я даже не заметила, что почти не касалась ногами земли. Все смотрели на меня, желая убедиться, останусь ли я верна данному слову. Я стояла, не двигаясь, стараясь восстановить дыхание.
– Лия, нет, – выкрикнула Паулина.
Я только покачала головой, поцеловала пальцы, прижав их к губам, и подняла руку в воздух.
– Прошу тебя, Паулина. Доверься богам. Не плачь. Все будет хорошо.
Не сводя с меня безумных, расширенных от ужаса глаз, она кивнула в ответ.
Каден подошел ближе к Паулине, которую все еще удерживал Малик.
– Сейчас я отведу ослов подальше в кусты и привяжу их к дереву. Оставайся рядом с ними, пока солнце не зайдет вон за тот холм. Если уйдешь хоть на минуту раньше, умрешь. Если за нами будет погоня, умрет Лия. Ты поняла меня, Паулина?
– Каден, ты не можешь…
Он наклонился, ласково взял ее за подбородок.
– Ты поняла меня, Паулина?
– Поняла, – прошептала она.
– Хорошо. – Он отошел к своему коню и отдал команду небольшому щуплому всаднику, на которого я до сих пор не обращала внимания. Это был совсем ребенок, мальчик. Седло с Отто надели на стоящую поодаль лошадь, приторочив к нему мою фляжку с водой. Каден поднял с земли кинжал, отброшенный Финчем, и сунул в свой вьюк.
– Почему мне нельзя убить ее прямо сейчас? – спросил мальчик.
– Eben! Twaz enar boche! – прикрикнул на него здоровяк, покрытый шрамами.
Разразилась словесная перепалка, посвященная, как я решила, тому, когда и где меня убить, но даже за разговором они продолжали ловко и быстро двигаться; нас вместе с осликами повели в заросли. Финч посматривал на меня, держась за раненную руку, ругаясь на ломаном морриганском и повторяя, что мне повезло, что задета только мякоть.