До самого постоялого двора мы шли в тишине, каждая размышляла о своем – нам было так же хорошо молчать вместе, как и болтать друг с другом. Донесшиеся издалека звуки поминовения застали меня врасплох – странно было слышать молитву утром, но, может быть, в Терравине свои традиции. Паулина же так погрузилась в свои мысли, что, казалось, ничего не слышала.
Я тебя разыщу…
В самом дальнем краю…
Я тебя разыщу.
* * *
Сдавшись под натиском наших уговоров, Берди, наконец, стала поручать нам и другую работу помимо вылазок за покупками. Я старалась изо всех сил, не желая прослыть бесполезной неумехой и белоручкой, хотя, говоря по правде, на кухне от меня было мало толку. В цитадели меня близко не подпускали к буфетной, не позволяли дотронуться даже до овощечистки. Я в жизни не крошила лук, но понадеялась на то, что сноровка в обращении с кинжалом поможет мне справиться с таким простым заданием.
Однако я ошибалась.
Спасибо еще, что никто не поднял меня на смех, когда скользкая белая луковица пулей пролетела через всю кухню и ударила Берди пониже спины. Та, не моргнув глазом, подняла снаряд с пола, ополоснула в корыте и перебросила мне. Мне удалось одной рукой поймать и удержать предательницу, удостоившись кивка от Берди, который принес мне огромную радость (в чем я никому не призналась).
У Берди все было устроено просто, без каких-либо излишеств, и вскоре после резки овощей нам доверили прибираться в комнатах для гостей. Всего комнат было шесть, не считая нашего домика с протекающей крышей и бани для постояльцев.
По утрам Паулина и я подметали и мыли полы в незанятых комнатах, взбивали тощие матрасы, расстилали на прикроватных столиках чистые салфетки, а под конец раскладывали веточки пижмы на подоконниках и матрасах, чтобы отпугнуть насекомых и паразитов – особенно тех, кто прибывал сюда вместе с путниками. Номера были обставлены просто, но уютно, запах пижмы радовал, а поскольку комнаты обычно не пустовали, работа занимала всего несколько минут. Однажды Паулина засмотрелась на то, с каким рвением я исполняю свои нехитрые обязанности. «Вот бы тебя допустили к этой работе дома, в цитадели. Там всегда было много немытых полов».
Как мне хотелось, чтобы мне позволили выбирать, чем заняться. Как я жаждала, чтобы родители поняли: меня замучили бесконечные уроки того, что, по их мнению, подобало знать дочери короля, а у меня совсем другие интересы. Попытки обучить меня кружевоплетению неизменно заканчивались беспорядочно перепутанными нитями, не годящимися даже для рыбной ловли, и тетушка Клорис обвиняла меня в том, что я нарочно отвлекаюсь. А когда я признавала ее правоту, это бесило ее еще сильнее. Признаюсь, это искусство даже могло бы заинтересовать меня, если бы его преподавали мне не насильно. Казалось, никого не интересуют мои наклонности или способности. Я чувствовала себя куском сыра, который засунули в дальний угол покрываться плесенью.