Его реакция привела меня в замешательство, но румянец сошел с его лица так же стремительно, как появился. Он одернул рубашку и поднялся, как ни в чем не бывало.
– Ты хороший человек, Каден, – сказала я. – Все быстро заживет, я уверена.
Я уже подошла к двери – надо было вернуть на место остаток мази и бинтов, – но обернулась и спросила:
– Что это был за язык? Когда ты ругал лошадь? Я его не узнала.
Каден приоткрыл было рот, будто смутившись.
– Просто бессмыслица, присказка, ей меня научила бабушка, – спохватившись, ответил он. – Вроде покаянной жертвы, чтобы не тратить монету.
Мне не показалось, что я слышу бессмыслицу. Его слова звучали, как настоящая ругань, слова, которые произносят в сердцах, в запале.
– Надо мне выучить эту присказку. Научи меня как-нибудь, чтобы и я могла сберечь свои монетки.
Каден улыбнулся только углами рта.
– Как-нибудь научу.
* * *
День ото дня становилось теплее, и я еще больше была благодарна Рейфу и Кадену за помощь, хотя меня удивляло, почему они тратят все время здесь, вместо того чтобы заниматься своими делами. Молодые, крепкие, ловкие, с умелыми руками, они не выглядели праздными богачами, – хотя кони у обоих были отменные и снаряжение недурное – и все же не торгуясь оплачивали свой чердак и стойла для лошадей. Складывалось впечатление, что ни один, ни второй не испытывают недостатка в деньгах. Откуда у безработного батрака и нерадивого торговца такие сбережения?
Наверное, все это должно было вызвать у меня еще больше вопросов, но с приближением лета Терравин наводнили приезжие. В предвкушении праздничных торжеств люди съезжались сюда уже заранее с отдаленных хуторов, из окрестных сел и, как в случае с Рейфом, из далеких краев, не имевших названия, – а это означало еще больше гостей на постоялом дворе. Рейф продолжал твердить, что перерыв в работе у него лишь временный. Может, его наниматель сам решил отдохнуть в праздники, вот и отпустил помощника?
Ни его, ни Кадена никак нельзя было назвать лодырями. Оба охотно хватались за любое дело – Каден, не дожидаясь просьбы, починил колесо на телеге Берди, а Рейф, демонстрируя крестьянскую сноровку, ловко выполол грядки и поправил систему полива на огороде. Мы с Гвинет с нарастающим любопытством наблюдали, как он орудует тяпкой и ворочает огромные камни, углубляя русло поливочного ручья.
Вероятно, как и другие гости праздника, молодые люди с радостью использовали этот перерыв как возможность отвлечься от собственных однообразных занятий и обыденной суеты. Фестиваль был и священной обязанностью, и желанной передышкой в середине лета. Город украсили разноцветные флаги и ленты, на дверях домов и воротах появились венки и гирлянды из сосновых ветвей – они символизировали освобождение, которому и были посвящены торжества. Разгульные дни, так называли их мои братья, заметив, что для их дружков в празднике важнее всего возлияния.