— Если они будут послушны ему, покажут свое искренне уважение. — Потом с усмешкой посмотрела на каждую в отдельности, — и, если я увижу, что они его искренне любят, — закончила она.
После ее слов в столовой установилась тишина, все девушки обдумывали слова, сказанные орчанкой. Ганга тоже молчала, все, что было нужно, она сказала, она была первой невестой на выданье, и с этим уже ничего не поделаешь.
— Как жаль! — наконец произнесла Лианора, — я уважаю хозяина и люблю, но я некрасивааяя. — Последнее слово она уже проревела. Все сначала оторопело уставились на нее, а потом все вместе стали уговаривать и утешать.
— Ну, что ты Лия, ты очень красивая, — Вирона встала, пересела к ней поближе и обняла за голову ревущую дворфу, — ты гораздо красивее некоторых.
— Правда-а? — прохлюпала дворфа, — ты считаешь, что я красивая, но я маленькая и широкая.
— Успокойся, ты хоть и маленькая, но красивее той же Ринады. — погладила ее Вирона.
Берка вскочила:
— Да, Лия, ты красивее многих. Хоть ты и невысокая, но ты не такая толстая как Вирона, вот ей уже никогда не светит стать невестой нашего спасителя. Что касается меня, — она обвела всех горящими от негодования глазами. — То я не претендую на роль невесты. Да и зачем барону иметь жену-свинарку. — Она отвернулась и быстро выбежала из комнаты. Девушки удивленно посмотрели ей в след.
Дворфа укоризненно посмотрела на Вирону и покачала головой.
— Ну что ты ее все время задираешь? — спросила она мягким тоном. Лианора уже успокоилась и была уже прежней твердой, как скала и доброй, как бабушка.
— Да больно нужно задирать эту выскочку, — прошипела Рона. — Меня тоже вычеркните из невест. Не гожусь я для этого, — она раздраженно дернула плечом, набычилась и вышла вслед за Ринадой.
— Ой! — спохватилась дворфа, — мне же надо товар принять! — И быстро покинула зал.
В столовой остались трое. Ганга, с удивлением смотрящая на происходившие события, Рабэʹ, стоявшая тихо, как мышка за ее спиной, и Чернушка, сидевшая задумчиво, устремив взор в потолок.
— Странное у тебя имя, Чернушка, прервала молчание Ганга, — ей стало неловко сидеть в опустевшем зале. Она украдкой разглядывала замечтавшуюся чернокожую девушку и не могла не отдать ей должное, она была красива, неповторимо красива, своей необычностью.
Чернушка посмотрела на Гангу:
— Это имя мне дал мой друг, а раньше меня звали Ильридана.
Орчанка оглядела чернокожую красавицу: спокойная, решительная, воинственная, красивая, надежная, да она была бы не прочь иметь такую сестру, и чтобы отделаться от всех сомнений спросила: