Ничего, справлюсь. Просто попрошу Бертрана побыть рядом, а потом как можно быстрее уйду.
– Ты будешь самой незабываемой дебютанткой, что видели эти стены. – Это точно, правда не знаю, к чему это приведет…
Я хотела, чтобы мой портрет напечатали во всех союзных газетах не только из-за Оливье – я надеялась дать таким образом весточку родителям.
Утром мы торжественно открыли «Николи» – так мы назвали свое предприятие. Это знаменательное событие почтили все наши знакомые, не считая высокой аристократии, конечно, – это вообще другой мир. Пара соседок мадам Мари даже купила по шляпке и заказала по блузке. Выбрали одну, самую дурацкую, на мой взгляд, модель – с крылышками. Оливье называл ее «ретро» и утверждал, что среди дам постарше это будет хит. Оказался прав.
– Цветок старайся не трогать – будешь выглядеть неуверенно. Можно невзначай прикоснуться перед репортерами, ну вот так, – и он забавно изобразил изящную в его понимании позу. – Хватит хихикать! Все, готово. – Друг развернул меня к зеркалу.
Оттуда смотрела принцесса. Платье было совершенно бесподобным: с глухим горлом и абсолютно открытой спиной. Темно-фиолетовое, расшитое серебряной нитью, словно звездное небо, а внизу выглядывала серебристая нижняя юбка. Волосы мы оставили распущенными, перевили серебристой проволокой и внизу украсили расшитым фиолетовыми и белыми камушками искусственным цветком.
Раздался звон колокольчика (я лично выбирала, как он должен звучать).
– Вероник! – Оливье пошел навстречу. Подруга, как и трое приятелей с «Лечебного дела», присутствовала сегодня на открытии. Она была единственной дворянкой в нашем собрании, мсье Дюпон обладал титулом барона.
– Ника, мы с отцом… – она остановилась как вкопанная, – ой, Оливье, а мне можно такое, только чуть более открытое?
– Можно, Ника, повернись. – Я так и сделала.
– Так достаточно? – Друг с усмешкой смотрел на ее реакцию.
– Ребята, вы уверены в том, что делаете?
– Да, и не отговаривай. Пошли, мсье Дюпон ждет. – Я накинула на плечи новый, специально для приема сделанный плащ – короткий и без рукавов, отороченный серебристым мехом. Набросила капюшон и решительно, пока не передумала, пошла в машину.
Первый после траура бал проходил в здании Парламента. Событие это должны были осветить все репортеры Саомара, народ буквально изголодался по светским сплетням и красивой жизни, а такие репортажи делали элиту чуть более близкой. Малый королевский дворец, занятый союзным правительством после революции много лет назад, был значительно меньше университета и архитектурой напоминал особняк Белами. Такой же белый и строгий, только больше.