Как она умудрилась, гадаю я, разглядеть меня с такой высоты? Я ведь была там, наверху. Правда, то было ночью, но сомнительно, чтобы и при свете дня мне удалось различить кого-нибудь на таком расстоянии. Неужели она говорит правду? Хотелось бы верить.
– Про это никто ничего знает, – клянется Ларк. – Только я, да и то это было чистое везение.
– А с чего это тебе так захотелось увидеть Рауэн? – спрашивает Лэчлэн.
– Не просто захотелось. Я должна была ее отыскать!
– Она тебе так близка? – настаивает Лэчлэн, наполовину уважительно, а наполовину, как мне кажется, с подозрением.
– Вот именно, – сквозь слезы говорит Ларк. – К тому же мне надо было кое-что сообщить ей.
– О чем ты? – Я подхожу поближе.
– О твоем брате, Рауэн. Его взяли.
Мое сердце с глухим стуком ухает куда-то вниз.
– Кто? – спрашиваю я, слишком хорошо зная ответ заранее.
– За ним пришли зеленорубашечники, когда тебя объявили в розыск. Взяли прямо во время уроков.
Я отказываюсь верить. Только не Эш! Не бедный, слабый, невинный, любвеобильный Эш!
Я прикрываю ладонью рот. Но ведь он же не сделал ничего дурного! Сдерживая рыдания, я заставляю себя заговорить:
– А отец? Его тоже арестовали?
– Ах, Рауэн, – откликается Ларк с такой тоской, что можно подумать, будто это меня бросили в пыточную камеру и это я жду смерти. – Твой отец его и выдал.
– Развяжите ее, – говорю я, и, видя, что никто не желает и пальцем пошевелить, воплю: – Отпустите ее наконец! – Ощущение такое, будто у меня почва из-под ног уходит. Нет, только не Эш! Не славный, добрый Эш…
– Рауэн, по-моему, тебе стоит… – начинает Флинт.
– Нет! – обрываю я его и сама удивляюсь, как это мне хватает храбрости противостоять двум мужчинам. Но если речь идет об Эше, я способна на все.
– Сейчас вы ее освободите, и она поможет мне вызволить Эша. – Я не мигая смотрю на Лэчлэна. – А ты поможешь нам обеим.
– Исключено, – не дает ему ответить Флинт. – Даже если мы оставим ее в живых, в чем я до сих пор не уверен, Подполье она не покинет ни при каких обстоятельствах. Рисковать мы не имеем права. Мне очень жаль твоего брата, но нам попросту нечем ему помочь. И ты ничего не сумеешь для него сделать.
– Вы не можете помешать мне хотя бы попробовать спасти брата! – У меня вырывается какой-то яростный горловой звук.
– Еще как можем. Радости это нам не доставит, но мы можем тебя запереть, накачать наркотиками… что угодно, лишь бы сохранить в тайне существование Подполья.
– Выходит, это тюрьма? А я-то думала – свободное общество, где второрожденные могут жить нормальной жизнью.
– Понятия «нормальная жизнь» нигде на Земле больше не существует, – вклинивается Лэчлэн.