– Вот только одна причина, – говорит он, вновь поднимая на меня глаза, но не выпуская рук. Кажется, что в маленьком помещении становится жарко. – Ты не равнодушна к людям, ты грудью за них стать готова. Как за Ларк, когда та оказалась в беде. Как за брата. Ты о себе забываешь напрочь, думаешь только о тех, кого любишь. Вот почему ты такая необыкновенная. – Он вздыхает, и глубокая грусть ощущается в этом прерывистом вздохе. – Мне только мечтать остается, чтобы кто-нибудь вот так за меня сражался.
У меня остается к нему только один вопрос:
– Если я скажу нет, ты мне все равно поможешь вызволить Эша?
– Да, – без малейших колебаний отвечает он.
И тогда я тоже говорю – да.
Уже через несколько минут я оказываюсь в ярко освещенном помещении, меня готовят к операции. Два-три вдоха – и я проваливаюсь в черноту…
…И просыпаюсь под грохот ружейной канонады. Только на самом деле не просыпаюсь, ибо, хотя глаза у меня и открыты, я все еще вижу смутные обрывки сна. Под веками щиплет, и это даже не просто ощущение, но какое-то движение, безостановочная дрожь, которая не дает прийти в себя. Я вижу… даже не знаю что. Людей в хромированном помещении, в котором рассеян какой-то болезненно-зеленый свет, исходящий как будто оттуда-то сверху. Зверьки, безволосые, с шкурками розового оттенка, беспомощные в своих клетках. Провода, тянущиеся из ванн, в которых пузырится пена. И то, и другое, и третье смешивается, превращается в калейдоскоп, но трудно сказать, вижу ли я все это своими глазами или мне просто кажется. Еще раздается какой-то шум, потом – грохот. Очередной выстрел? Подлинный или воображаемый?
Нет, это звук падения моего собственного тела. Все кости трещат. Кроме черепа. Голову придерживает чья-то рука, не давая ей удариться об пол. Я ощущаю теплое прикосновение, приносящее чувство удивительной надежности.
Наконец предметы перестают двоиться, и я вижу Лэчлэна. Он прижимает меня к себе, бережно укладывает на пол. Я улыбаюсь. Не знаю уж, что тут взаправду, а что мне только представляется, но ощущение на редкость приятное.
– Надо вытаскивать тебя отсюда, – говорит Лэчлэн. – Сильно ударилась при падении?
Телом я ощущаю прикосновение его свободной руки, той, что не придерживает мою голову. Щекотно, я хихикаю. При этом он как-то странно смотрит на меня, и это возвращает меня к действительности.
Выстрелы. Линзы-импланты. На нас напали.
Лежа, я начинаю бешено вертеть головой. Фактически я лежу прямо под операционным столом. Странно, но скальпели и всякие другие инструменты разбросаны по полу. Я пытаюсь подняться, но Лэчлэн удерживает меня.