Да, но как может быть, чтобы об этом не знал весь Эдем? Всю жизнь я считала себя единственной тайной, которую он скрывает. А теперь не знаю что и думать о своем «совершенном» городе.
Ну, и что дальше? Вернуться я не могу, по крайней мере, какое-время. Потом, когда стемнеет, возможно, удастся пробраться назад, туда, где выстраивается очередь за хлебом.
Убегая от жары, из-за которой кожа на теле уже начинает пузыриться, я отыскиваю тень под синтетическими деревьями. Перемена драматическая – как если из печи перебраться в холодильник. Разница в температуре между лесом и пустыней, начинающейся буквально в двух шагах отсюда, градусов сорок. А что, если этот искусственный лес не только получает и хранит энергию солнца, но и служит Эдему щитом от жара пустыни, в которую превратилась вся оставшаяся часть Земли?
Неожиданно до меня доносится звук шагов. Впрочем, может, это мне только кажется. Может, это просто колышутся искусственные стебли. Звук мягок, едва слышим, – так, какое-то невнятное шуршание. Если бы окружающий мир не был погружен в такое молчание, я бы ни за что и не расслышала его. Пока никого не видно, но гигантские деревья отстоят одно от другого на расстоянии, достаточном для того, чтобы укрыться было трудно. Через несколько секунд я увижу того или тех, кто здесь появился… а они увидят меня.
В лесу мне не укрыться. Он слишком редкий. У меня все тело болит, и я чересчур изнемогла, чтобы убежать от кого бы то ни было, будь то даже неповоротливый новобранец.
И я принимаю совершенно немыслимое решение. Убийственное решение. Сделав напоследок большой глоток прохладного, какой бывает только в глубокой тени, воздуха, я углубляюсь, прихрамывая, в пустыню, надеясь, что тому – кем бы он ни оказался, – кто меня преследует, хватит ума остановиться.
Забавно, но иногда, чтобы выжить, надо оказаться глупее своего противника.
Не проходит и нескольких секунд, как легкие у меня начинают гореть. Воздух настолько горяч, что видно, как он волнами поднимается от земли и клубится вокруг. Он высасывает из тела всю влагу и поедает капли пота. Глаза пересохли настолько, что стоит только мигнуть, как веки, словно песок, прилипают к глазному яблоку. Если дышать через нос, запекшимся губам становится легче, но это ничуть не влияет на то, что с каждым шагом температура тела поднимается все выше.
Тем не менее, я не сдаюсь, выжить почему-то кажется сейчас, вот в этот самый момент, не столь важно, как быть непойманным. Всю свою жизнь я провела за стеной. И не хочу оказаться в тюрьме снова. Даже если меня убьют в следующее мгновение после того, как схватят, это мгновенье окажется слишком долгим. Лучше умереть самой и сразу.