Старшине вспомнилось, как под Москвой после очередной бомбежки они откапывали людей из землянки, рядом с которой упала и взорвалась тонная бомба. Людей в землянку набилось много, в живых осталось двое. Сначала откопали сержанта-сверхсрочника. Сержант оставался в сознании, помогал бойцам, когда его вытаскивали из земли. Выбрался, сел на мерзлую землю, стал отплевываться. В это время из-под земли раздался хохот. Копали, растаскивали бревна. Извлекали и извлекали трупы. Раскопали новобранца. Тот сидел в углу землянки. Его прикрыло, но не тронуло бревнами. На нем не оказалось ни одной царапины. Новобранец ощупывал лежащее рядом с ним тело, шарил и не находил головы. При свете увиделся этот труп с отдавленной головой, а рядом крошево из черепных костей, мозгов, крови, земли и блевотной каши. Новобранца подхватили, вытащили. Он вырвался, припал к земле. Стал шарить по земле окровавленными руками. Продолжал неистово хохотать. «Уберите его наконец, он же тронулся!» — крикнул сержант-сверхсрочник. Новобранца подхватили и унесли. Сержант остался. Очухался. Продолжал воевать. Он даже в медсанбат не ходил.
Того сержанта Колосов знал. Знал, что сержант прошел не одну войну, попадал не в такие переплеты. Молодой боец не выдержал первой серьезной проверки на прочность, на излом. Не выдержал и Неплюев, другие, свидетелем умопомешательства которых Колосову приходилось быть. Войны сами по себе безумие, чего уж там говорить об отдельных людях, подумал Колосов, выдерживает не каждый. «Нет, не каждый», — произнес он вслух и поднялся, пошел бесцельно, лишь бы двигаться, не сидеть сиднем в ожидании, не зная, с какими вестями вернутся конники, о которых говорил Грязнов.
Ночью, во втором часу, раздался телефонный звонок. Начальник фронтовой разведки полковник Логинов взял трубку. Узнал голос начальника контрразведки Гладышева. Гладышев сообщил о том, что арестованный заговорил.
— Если есть время, заходи, — пригласил начальник контрразведки.
Времени у Логинова было, как всегда, в обрез, но он отложил дела. Появилась надежда узнать хоть что-то о судьбе группы Речкина, а может быть, и о том, где теперь базируются партизаны.
Вскоре начальник разведки сидел в небольшой боковой комнате деревянного дома. Было их в этой комнате четверо. Он с Гладышевым, девушка-стенографистка, лжепартизан. На вид агенту было лет сорок. Приятное, как и на фотографии, лицо, отметил Логинов.
Гладышев ввел Логинова в курс дела. Арестованный сам изъявил желание давать показания, как только отдохнул. Сказал, что признания его чистосердечные, скрывать что-либо он не намерен.