— Хорошо.
— Ты уже договорилась с кем‑нибудь пойти на благотворительный вечер в эти выходные?
Грейси редко приглашала кого‑то с собой на благотворительные вечера, но встреча в публичном месте, где будет много народа, — это хорошая идея. Хотя Роман всегда ненавидел официальные мероприятия. Но этот вечер устраивает организация «Добро пожаловать домой», которая занимается помощью раненным на войне ветеранам и их семьям, и Роман, который и сам был ранен, возможно, сделает исключение.
— Я предложу ему пойти… Но только как друг. Я не стану ему лгать или завлекать его. И если он скажет «нет», то на этом все. Я не буду его умолять.
— Поверь мне, Принцесса, — отозвался Саттон, с нежностью глядя на нее, — он не скажет тебе «нет».
Как, черт возьми, он сюда попал?
Откинувшись на заднем сиденье лимузина, Роман смотрел через тонированное стекло на проносящиеся мимо огни Чикаго. Грейси сидела напротив и говорила по телефону по‑французски. Разрез ее шелкового вечернего платья персикового цвета открывал стройную загорелую ногу. У нее всегда были великолепные ноги.
Роман знал французский не очень хорошо, но достаточно, чтобы понять: Грейси разговаривает о работе. Через несколько минут она попрощалась и убрала телефон в сумочку.
— Извини.
— Все в порядке. — Роман опустил взор на ногу, выглядывающую из разреза платья. — Этот вид не дает мне скучать.
Грейси посмотрела на него с раздражением:
— Серьезно?
Роман ухмыльнулся и уточнил:
— Вид на город.
Хотя Грейси, конечно, отлично понимала, на что он действительно смотрел. И он не мог не заметить, что, несмотря на это, она даже не попыталась прикрыть ногу.
Ей нравилось, что Роман на нее смотрит. А ему нравилось то, что ей это нравится. Похоже, за последние семь лет его влечение к ней нисколько не уменьшилось. Мускусный аромат ее парфюма окутывал его словно теплое одеяло. Ее светлые шелковистые локоны, заколотые на затылке, обнажали длинную, тонкую шею, которую Роману хотелось поцеловать, и украшенные бриллиантами ушки. В юности Грейси была задиристой милашкой с опасным блеском в глазах. Теперь, в двадцать семь, она стала настоящей красавицей. И, несмотря на их давний разрыв, он все еще испытывал рядом с ней чувство близости, которое сам не вполне понимал.
— Так ты скажешь мне, к чему это все? — спросил он.
— Что — все? — невинно глядя на него, отозвалась Грейси. Роман, однако, заметил, что она напряглась. Ей никогда не удавалось убедительно лгать.
— Сегодняшний вечер. Твое сообщение было каким‑то… туманным. Я удивился, когда получил его.
— Я сама немного удивилась, что его отправила.