Она знала, что он сдержит это обещание, и понимала, что ей придется уехать, но она не могла просто исчезнуть, потому что он попытался бы ее найти и прикончить.
— О господи, — пробормотал побледневший Брукс, похоже осознав тяжесть ситуации. — А ее мать?
— Она ушла, когда Синтии было пять. Не могла больше выносить побои и оскорбления.
— И просто оставила дочь с ним? Почему?
— У нее не было выбора. Он бы никогда не позволил ей забрать Синтию, и она боялась, что, если попытается, он убьет их обеих.
— И поэтому наша мама сменила имя, — сказал Грэм.
— Она не только сменила имя. Все в Кул‑Спрингс знают, что Эми Джо Тернер отправилась купаться на озеро Виспер и не вернулась. Ее вещи лежали у воды. Тело не нашли, но ее признали погибшей.
Карсон недоверчиво покачал головой:
— Наша мать инсценировала собственную смерть?
Саттон обратил к нему болезненное, усталое и ужасно печальное лицо и кивнул.
Роман, знавший Саттона как бессовестного казанову, был поражен глубиной чувств, которые тот испытывал к Синтии, и почувствовал к старику жалость.
— У нее не было выбора, — повторил Саттон.
— А наш отец? — спросил Грэм. — Ты знаешь, кто он?
Саттон покачал головой:
— Она не назвала мне его имя, но я знаю, что он жил в том же городе. И еще она как‑то раз сказала, что вы двое очень на него похожи. Не сомневаюсь, что с этими сведениями Роман сможет его отыскать.
— Он вообще знает, что мы существуем? — спросил Грэм.
— Нет. Синтия так и не рассказала ему о своей беременности.
Теперь Роман понял, почему Саттон не захотел, чтобы Грейси присутствовала на этой встрече. Об интрижках ее отца по Чикаго ходили легенды. Однако рассказывать перед лицом собственной дочери о том, как он не только изменил ее матери, но любил другую женщину, было бы слишком неловко.
Как будто прочитав его мысли, Саттон обратил взгляд на Романа:
— Мои дочери не должны ничего знать.
И что же ему ответить Грейси, когда та спросит его об их встрече? Хотя, пожалуй, Грейси не станет настаивать, если сказать ей, что информация конфиденциальна, что речь идет о работе.
Братья хотели скорее узнать имя своего отца, а Роман — разгадать загадку, и все же, когда Ньюпорты ушли, он ненадолго задержался, надеясь поговорить с Саттоном наедине.
— Хочешь что‑то еще мне сказать? — спросил Саттон, увидев, что он медлит.
Роман остановился у его кровати, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.
— Ты хорошо поступил, рассказав им.
— Я это сделал не ради них. — Старик выглядел таким слабым и бледным, что Роман испугался, не собирается ли он прямо сейчас отойти в мир иной. — Я это сделал ради памяти Синтии. Не могу допустить, чтобы правда о ней умерла так же, как и она сама.