Праздничный обед был великолепен, но Романа так сильно снедало чувство вины перед Грейси, что он почти не мог есть. После пиршества все принялись активно общаться друг с другом. Роман заметил, что вернувшийся в инвалидное кресло Саттон выглядит не слишком хорошо. И вдруг Роман с удивлением осознал, что сочувствует этому человеку, хотя тот почти всегда вел себя как последний подонок. Но сейчас, в одиночестве под присмотром сиделки, Саттон вдруг стал очень старым, хрупким и печальным. Ему недоставало сил даже на танец с Норой. И Роман почувствовал необходимость хоть что‑нибудь сделать.
Черт, почему бы и нет?
Он подошел к Саттону и сказал:
— Похоже, тебе надо отдохнуть.
На лице Саттона было явно заметно облегчение.
— Отвези меня в мою спальню, — попросил он.
Оказавшись в спальне, Саттон отпустил сиделку и, когда дверь за ней закрылась и они с Романом остались вдвоем, сказал:
— Спасибо.
— Не надо меня благодарить. Мне тоже надо было отдохнуть, — отмахнулся Роман, чувствуя некоторую неловкость при виде столь могущественного человека в таком жалком состоянии.
— Поможешь мне лечь?
Роман, не говоря ни слова, выполнил просьбу старика.
— Я устал, Роман, — вздохнул Саттон, облокотившись на подушки. — Устал бороться.
— Понимаю, — отозвался Роман, и это было правдой. В плену его иногда посещало желание сдаться, позволить врагу победить, но он продолжал сражаться. С другой стороны, его врагами были боевики «Аль‑Каиды», а врагом Саттона — болезнь, и этот враг пожирал его изнутри.
— Я знаю, что ты понимаешь. С тобой связывался агент Кроссвелл?
Роман застыл в изумлении, но Саттон только улыбнулся:
— Я, может, и больной беспомощный старик, но связи у меня остались. После того, как Дакс Колфилд обошелся с моей дочерью… — Он покачал головой и нахмурился. — Я знал, что он мошенник, и мне было очевидно, что рано или поздно его выведут на чистую воду. Но никогда не думал, что он действительно опасен. Особенно в отношении Грейси. Когда я услышал о том, что произошло, я сделал пару звонков.
— Нет, он со мной еще не связался, — ответил Роман. — Но надеюсь, что это скоро произойдет.
— Ты любишь мою дочь.
Эти слова застали Романа врасплох.
— Да, люблю.
— Я надеюсь, что ты ее защитишь.
— Я ей солгал, — неожиданно для себя признался Роман. — Опять.
Он ожидал, что Саттон будет сердиться, но тот вместо этого произнес:
— Да. Но ты солгал, чтобы защитить ее.
Что не делало его поступок более правильным.
— Для нее это, наверное, не аргумент.
— Роман, я люблю всех своих дочерей одинаково. Но Грейси… В ней есть что‑то особенное. Она всегда видит в людях хорошее. Всегда дает им второй шанс. Господи, сколько раз она давала этот шанс мне! Она тебя простит.