Роман не был в этом так уверен.
— Я солгал ей.
— У тебя не было выбора.
Не было, и все‑таки он поступил плохо.
— Я должен сказать ей правду.
— И ты скажешь, но всему свое время. И она тебя простит. Такова ее натура.
И в этом Роман тоже сомневался.
— Когда вернетесь домой сегодня, посмотрите новости.
Похоже, Саттон знал что‑то, чего не знали другие.
— Зачем?
Губы старика растянулись в озорной улыбке, и на секунду он вновь стал тем Саттоном, которым был раньше.
— Как я и говорил, у меня еще остались кое‑какие связи.
Так и не развив эту мысль, он закрыл глаза и почти мгновенно уснул, оставив Романа теряться в догадках, собирается ли полиция арестовать Дакса — или уже арестовала?
Он отправился обратно в зал, но по дороге его остановил Карсон:
— Роман, тебе надо на это взглянуть.
Через минуту они присоединились к большой группе гостей, собравшихся у телевизора. Шли новости, и бегущая строка сообщала: «Сенатор арестован по обвинению в мошенничестве».
И действительно, на экране закованного в наручники Дакса выводили из его собственного дома. Роман почувствовал, как коленки слабеют от облегчения. Наконец‑то он сможет рассказать Грейси правду! И больше не волноваться о ее безопасности.
Грейси стояла возле бара, сжимая бокал, с выражением радостного недоверия на лице. Увидев Романа, она помахала рукой:
— Неужели это и в самом деле произошло?
— Это и в самом деле произошло. — И очень вовремя.
— Я знала, что здесь что‑то не чисто, но такого не ожидала.
Такого, кажется, не ожидал никто — судя по шокированным лицам и взволнованному шепоту гостей.
— Значит, мне больше ничего не угрожает? — спросила Грейси, глядя на него с такой надеждой, что Роману даже показалось, будто он вырос на дюйм.
— Хочется в это верить. — Ситуация оставалась непредсказуемой, и Грейси наверняка в какой‑то момент навестят агенты ФБР. Поэтому он должен все ей рассказать, прежде чем она узнает правду от кого‑то другого. И Роман произнес: — Нам надо поговорить.
Грейси нахмурилась:
— Прямо сейчас?
— Да, прямо сейчас.
Какая‑то нотка в голосе Романа и что‑то в выражении его лица обеспокоили Грейси. Разве он не должен радоваться, что все закончилось и она может вернуться к нормальной жизни? И почему ее не отпускало чувство, будто он знает что‑то ей не известное?
— Можно пойти в мою комнату, — предложила она. У Грейси, как и у ее сестер, все еще оставалась собственная комната в поместье.
Когда они оказались за закрытой дверью, она спросила:
— Что происходит? Я заметила, что тебя совсем не удивили новости.
— Я знал, что это произойдет, — ответил Роман. — Не знал только когда.