Так что, тут, бессмысленно было возмущаться даже мысленно. Взрослые дядечки из серьёзных структур просто не могли допустить, чтобы кто-нибудь вдруг обидел подобного маленького мальчика, после чего он пошёл бы творить добро и справедливость направо и налево. Не зря же Федосеев, ещё в сентябре запугивал меня теми же китайцами – тут вообще забота органов крайне уместна. Ну вот, если подумать, то зачем Империи выжженная и обезлюдевшая территория на дальневосточных рубежах, вместо надоедливого, но очень промышленно развитого узкоглазого соседа. Любящего, в последние годы, торговать с нами и ссориться с «заклятыми партнёрами»?
Я усмехнулся более-менее удачной, на мой взгляд, шутке. Натянул поглубже капюшон и, выйдя на проспект «Ракетостроителей», заложив руки в карманы, зашагал в сторону торгового центра.
И всё же, по поводу слежки, всё это пока исключительно мои догадки. Если меня и вели, то делали это деликатно, ненавязчиво и не влезая в мои дела, либо вообще отслеживали меня каким-то особым способом, например, с помощью чипа большой игры, что наиболее вероятно. А я, в общем-то, был собственно и не против подобного присмотра, так как никогда не исключал того, что вполне могу как-нибудь накосячить, и тогда господам хорошим куда как легче будет прикрыть мою задницу от проблем.
«Ну да, – я глубокомысленно посмотрел на уже медленно темнеющее небо и медленно разгорающиеся уличные фонари. – Вот такой я покладистый и готовый к компромиссам! Не пай мальчик конечно, да и не собираюсь таким быть, но и не книжный герой, каких любят описывать современные фантасты и которые с ходу начинают прокачивать свои права на предмет „свободы и независимости“ от всех и вся…»
И, тем не менее, катализатором появления в разгромленной квартирке старшей Цесаревны, явно был звонок её младшей сестре. Тем более, что, когда разговор коснулся беременной девушки Дена, меня под благовидным предлогом банально выперли из комнаты.
Выглядело это следующим образом. Стоило мне представить девушку, а хозяину квартиры осознать, кого собственно принесла нелёгкая в его разгромленное жилище, с парнем чуть было не случился сердечный приступ. Немножко очухавшись, Ден, испросив «милостивого разрешения», и с чего только вдруг перешёл на столь витьевато-неуклюжий язык, дрожащими руками приготовил Иннке чай. А затем, когда он с видом ведомого на казнь, опять притулился в уголке, словно приговор выслушав похвалу напитку, выяснилось, что моя «жена» собственно ничегошеньки по его вопросу не знает. Так, кое-что подхватила во время перелёта, а сама она здесь присутствует действительно как некий буфер, между резким, как понос мной и не всегда вежливыми осназовцами.