Материалы, собранные за ночь, касались не медицины. Большей частью это были астрономические статьи, статьи по вопросам «войны без оружия» и древнейших культур планеты.
Едва Орлэ прошел к себе в Обсерваторию — Антл слышал его шаги, — он набил трубку и взял листок бумаги, чтобы записать выводы ночных размышлений. Необходимо было на всякий случай все записать. Он набросал немного. Теперь, записанные на бумагу, эти мысли поразили его самого — настолько были они стройны и страшны в своей неизбежной стройности. Да, это было открытие, но какое открытие! Он с радостью отдал бы всю свою длинную жизнь, лишь бы знать наверняка, что ошибся сегодня. Но ошибки быть не могло. Если бы он догадался об этом раньше…
Уже взошло солнце, когда Антл встал и, распахнув окно, вдохнул свежего воздуха, пахнущего ветром с моря. День обещал быть солнечным.
Сзади, у него за спиной, скрипнула дверь. Он обернулся.
В дверях, держась за косяк, стояла полуодетая Дайна. Лицо ее было бледным, испуганным.
— Антл, мне страшно, — сказала она сдавленным голосом. — Мне по-настоящему страшно.
Антл подошел к ней, обнял за горячие плечи. Тело Дайны сотрясала мелкая дрожь.
— Что с тобой, моя девочка? Что, зеленоглазая?
Он держал ее на коленях, как ребенка, гладил ее растрепанные волосы. Дайна начала успокаиваться, затихла, казалось, задремала. Но едва Антл попытался переложить ее на диван, открыла испуганные воспаленные глаза.
— Пусти меня, Антл, — прошептала она. — Я хочу к Орлэ…
— Ты больна, Дайна. Полежи, я позову его.
— Ох, сто несчастий разом!
— Тебе жаль Анда?
— Он умрет?
— Да.
— Нет, Антл, мне никого не жаль. Даже себя. Он был хороший, Анд… Наверное, он один любил меня по-настоящему…
— Что у тебя с ногтями, дочка!
— С ногтями? Да… Когда я проснулась, они такие и были. Это во сне…
Антл осторожно перенес ее на диван и, схватившись за сердце, пошатнувшись, сел сам.
— Тебе плохо, Антл?
— Нет, ничего. Я позову Орлэ.
Антл, все еще держась за сердце, встал, остановился в двери, перевел дыхание.
— Антл, это война? — тихо спросила Дайна.
— Мы ничего не знаем. Не знаем, что творится в мире. Хорошо, если это только у нас. Может быть, мы первые, Дайна…
— А может, мы последние?
— Да. Но это не война.
— Не война!?
— Не будем об этом, Дайна. Возьми себя в руки. Орлэ огорчится, увидев тебя такой.
…Когда Антл, приготовив лекарство, вернулся в комнату, Дайна сидела в кресле. Пальцы ее были в крови, ее била дрожь. Орлэ оглянулся, коротко бросил Антлу:
— Она лежала на полу.
— Одень ее потеплее, Орлэ.
Орлэ принес плед. Торопливо пройдясь несколько раз из угла в угол, он опустился на колени у ног Дайны, откинувшей на спинку кресла обессиленную голову.