— Дайна! Скажи мне правду, Дайна! Ты ела рыбу? Я не знаю даже этого. Прошу тебя, умоляю… Почему ты молчишь, Дайна?
— Не унижайся, Орлэ, — медленно проговорила она, почти не раскрывая рта. — Я думала, ты — сплошной мозг. А у тебя, оказывается, тоже… сердце…
Орлэ не слушал ее. Он продолжал причитать, и слова его были почти бессвязны. Бледное лицо Дайны покрылось мелкими капельками пота. Орлэ сжал ее руку, хрустнули суставы. Но она ничего не почувствовала.
— Скажи мне правду… Хоть раз правду… В такую минуту… Ты ела рыбу? Я знаю, ты ела… Дайна… Молчишь?..
— Не мучай ее, — сказал Антл. — Она не ела рыбу.
Орлэ встал, сильно потер лоб и опять начал отмерять огромные нервные шаги.
— Да, я думал — у меня нет сердца. Я никогда его не чувствовал. И все складывал в него. Теперь ему тесно… Больно! — Он остановился перед Антлом. — Ну хорошо, это не радиация. Радиометр молчит. Но может, это болезнь, какая-нибудь заразная болезнь. Маумяки заразился первый. Он жил в одной комнате с Андом — Анд заболел вторым. Значит… — Орлэ опять упал к ногам жены. — Скажи, Дайна, это могло… от Анда? Скажи правду, Дайна! Теперь уже все остальное не имеет значения… Скажи, что не могло!
— Да! — прошептала Дайна сквозь стиснутые зубы.
— Что да? Могло? Скажи, Дайна, скажи… — Орлэ бормотал, как в бреду. Его голова опустилась, руки разжались. На пол упала янтарная заколка Дайны.
— Не мучай ее, Орлэ, — повторил Антл. — Не могло.
Орлэ наклонился, чтобы поднять заколку, — и рухнул на пол всей тяжестью своего большого тела. Антл хотел помочь ему встать, но Орлэ сам вскочил на ноги. С его пальцев на мраморные колени Дайны падали редкие капли крови.
— Что это? — удивился Орлэ. Он долго непонимающе смотрел то на колени Дайны, то на свои пальцы, а потом сказал: Это плачет мое сердце. Мое сердце, да?
Первый приступ Орлэ кончился быстро. После полудня, когда Дайна пришла в себя и ей стало лучше, Антл увел ее и Орлэ под кедры. Они расположились в тени, в плетеных креслах вокруг низкого столика. Орлэ был угрюм и молчалив. Дайна, усталая, полудремала. Антл принес кувшин легкого вина.
— Вся мудрость, — сказал он, разливая вино, — в том, чтобы жить. Наслаждаться жизнью до последнего дыхания. Любить нашу Форуэллу — зеленую, синенебую, с пышными облаками. Любить женщин и вино. Еще древние знали, что в нем вся мудрость. Я прожил век, и я подтверждаю это.
Антл поднял бокал. Отпив глоток, Дайна улыбнулась. То ли от свежего воздуха, то ли от вина щеки ее порозовели. Орлэ оставался угрюм по-прежнему. Он старался проникнуть в зеленые глаза Дайны и прочесть наконец, что прячется в них. Но Дайна смотрела в море.