— Кто?
— Тихомиров! Я только на секундочку отошла. Он сам попросил посмотреть, что лежит около дерева. Я пошла, а там ничего нет — ему просто показалось. Возвращаюсь, а он…
Она всхлипнула, замахала руками и помчалась в центр. Я огляделась, неподалеку возле деревьев, темнело кресло с неподвижным телом. Взяв себя в руки, я подошла. Тихомиров сидел, чуть склонив голову — можно было подумать, что он просто задумался. Ветер шевелил седые редкие волосы. Я подошла ближе и посмотрела ему в лицо. А потом наклонилась и поцеловала.
Не знаю, зачем я это сделала. Может, потому что это был один из немногих настоящих людей здесь. Потом перекрестилась и пошла прочь. Я почувствовала на губах соленый вкус, это слезы сами собой лились из глаз. У ворот я оглянулась: из центра уже выскочил санитар Гена и напрямую, через размокшие газоны, бежал к умершему.
На следующий день по всем каналам прошло сообщение о смерти Тихомирова. К скупой биографической справке и отрывкам из старых лент авторы репортажей обычно прибавляли кадры нашего центра, где «актер провел последние месяцы жизни». Как всегда бывает, о человеке вспомнили, когда он уже умер. Телевизор в столовой был постоянно включен, и многие сотрудники бурно реагировали, когда на экране появлялась громада «Аякса», — прямо как дети!
На Борицкого эта смерть также подействовала угнетающе. Неудивительно, если вспомнить, с каким сочувственным вниманием он следил за актером. К тому же он не выносил репортеров, а в этот раз был вынужден выписывать разрешение на съемки нескольким телекомпаниям. Правда, дальше парка их не пустили, но и этого было достаточно.
Главврач вызвал меня к себе в кабинет, чтобы выговориться.
— Я просто физически ощущаю все эти объективы, которые сейчас направлены на наш центр. Что за мерзость! — он бродил по кабинету, словно лев в клетке.
— Но этого и следовало ожидать, Леонид Васильевич… — робко вставила я. — Так ведь всегда бывает.
— Ах, Надежда Михайловна! — покачал он головой. — То, что так всегда бывает, не означает, что мы должны мириться и принимать как должное. Когда мы миримся с человеческой глупостью, то сами начинаем превращаться в глупцов…
Это верно! А еще, хотелось мне добавить, — это случается, когда слишком кому-нибудь доверяешь. Но вслух я этого, конечно, не произнесла. Язык нужно сейчас придержать за зубами. Тем более что все мои страхи зиждутся исключительно на подозрениях. А фактов как не было — так и нет.
Впрочем, я не оставила мысли проникнуть в лаборатории и только дожидалась времени, когда это будет удобнее всего попытаться сделать.