Высшая справедливость. Роман-трилогия (Оуэлл, Оуэлл) - страница 222
Во дворе уже выла полицейская сирена. А Брендон все стоял над телом Трини с пистолетом в руке.
Но вот кто-то взял его за плечи. Брендон вздрогнул и поднял голову — перед ним был Тим.
— Все в порядке, папа! Успокойся! Это самооборона. Все в порядке, — повторял тот, забирая у отца пистолет.
Потом Брендон понял, что уже сидит на стуле. Вокруг него хлопочут, суетятся. Тим стоит рядом со стаканом, просит выпить воды.
«Поздравляю, мистер О’Брайан, — слышит он откуда-то со стороны. — Вы обезвредили преступницу!»
«Обезвредил?» — шепчет Брендон и, повернувшись к сыну, произносит:
— Я не убил, я ее казнил!
— Не делай этого, прошу тебя! Не делай того, о чем минуту спустя ты горько пожалеешь. Дай его сюда. Дай мне пистолет, Сэм!..
Книга III
Где брат твой?
— Мистер О’Брайан! Мистер О’Брайан! Вы известны как непримиримый противник смертной казни. Журнал «Тайм» — не могли бы вы ответить на несколько вопросов?
— Извините, я тороплюсь.
— Тогда всего один вопрос! Так кто же все-таки должен вершить праведный суд? За кем последнее слово?
— Последнее слово? Наверное, за тем человеком, который может в своем лице совместить и того, кто «за», и того, кто «против».
— Поясните свою мысль, пожалуйста.
— Откройте Библию — там все сказано. Всего хорошего!
— Так в чем все-таки Высшая Справедливость, мистер О’Брай-а-ан?!.
Часть I
Глава 1
Бог мой, как несется время! Без оглядки! Хоть бы тормознуло разок — какое там! Все быстрее и быстрее: месяц теперь, как день, год — как неделя. И сам ты несешься вместе с ним, и не замедлиться, не остановиться уже.
Вот и мальчики выросли: Кейну семнадцать, Эйблу скоро шестнадцать. Последние годы… они пролетели так быстро.
Да, время летит… — простая истина, которую с годами каждый из нас открывает для себя заново.
Брендон поставил точку и вздохнул. В который раз он уже садился за свои мемуары или что-то вроде того. Потребность выразить себя в воспоминаниях и размышлениях зрела давно. Но последние год-два стала теребить все настойчивее. Теперь она прямо «зудела» в нем. Брендон пробовал начинать, делал отрывочные записи, но, как всегда, за неимением времени, откладывал на неопределенное «потом».
Кроме того, ему не хватало элементарного умения, а подчас и терпения. Хотелось писать емко и выразительно, а получалось расплывчато, нудно и длинно. А главное — ни о чем. Яркая, экспрессивная мысль на бумаге вдруг начинала растекаться, блекнуть, пока не потухала совсем. Поэтому работа быстро заходила в тупик. Продолжая оправдывать себя вечным цейтнотом, Брендон уже понимал, что без профессиональной помощи ему не обойтись.