Окончательно их связи прервались после того, как Стивен женился. Он не знал, какую роль сыграла здесь Шейла, но предполагал, что она, скорее всего, оговорила его — этого умения ей было не занимать. Стив не стал выяснять, в чем дело, тем более что отношения с сестрой тогда уже были далеки от тех, какими они были в детстве. Последнее, что он получил от Лизбет, которая после замужества жила в Канаде, было суховатое поздравление по случаю свадьбы. А когда он вскоре позвонил ей, ему показалось, что не родная сестра разговаривает с ним, а какая-то совсем чужая женщина, в каждом слове которой сквозит раздражение. Правда, Лизбет не сказала ничего такого, в чем ее можно было бы упрекнуть, не произнесла ни одной оскорбительной фразы. Но положив трубку, Стив понял, что не позвонит ей больше никогда… даже если будет умирать… просто потому, что это бесполезно.
— Она не приедет… нет… не надо ей ничего сообщать! — сказал Стивен, когда Брендон при первой их встрече спросил его о родственниках.
И вот теперь, когда Стив понял, что ему уже не хватает сил справиться со всем, что на него навалилось, его охватило чувство, которого он не испытывал с раннего детства — желание прижаться к сестре, ощутить прикосновение ее рук, как в те минуты, когда она была для него как мать…
Но увы, сестра была слишком давно слишком далеко от него и от их общего детства. Нет, Элизабет Кларк, в замужестве Дюваль, никогда не откликнется на его зов, сколько бы он ни просил… Стив лег ничком и нахлобучил подушку на голову.
Только бы вернуть сейчас блаженную способность ни о чем не думать, ничего не вспоминать! Он попробовал прислушаться к ударам своего сердца — оно стучало с перебоями: то замирало, то вдруг начинало бешено колотиться. Вот опять замерло, уже чуть дольше — от этого сразу перехватило дыхание, и Стив закашлялся.
«Ах, Лиз, как мне плохо! Неужели ты не чувствуешь этого? Если бы ты пришла… хоть ненадолго! Ведь я все простил!..» — и шепча эти слова, Стивен сам уже не знал, какую из двух Лиззи он звал сейчас и больше хотел увидеть…
Брендон приходил почти каждый день, но эти визиты выливались лишь в бесконечный его монолог: он уговаривал Стивена, стыдил, обвинял в малодушии, через слово приплетая Господа Бога, приводил примеры, рассказывал анекдоты и под конец уже стал умолять во имя их дружбы и любви.
— Я тебя очень люблю, Бренд, но не надо меня шантажировать этим — не получится! — было последнее, что Брендон услышал от него. На все последующие свои речи ответа он уже не получал: Стивен отмалчивался или цедил сквозь зубы одно-два слова.