— Больше никаких заданий, — процедил я сквозь зубы.
— Что? — окрысился Ворон, тьма окутала и без того черные глаза.
В ту же секунду у моего горла возник клинок, Гриф надавил так, что струйка крови сразу окрасила лезвие, но я не отпрянул и даже не отвел взгляда, готовый к такому повороту:
— И чего ты добьешься? — выдавил я бледное подобие улыбки.
— Уничтожу зазнавшегося щенка! — выпалил Ворон.
Валет напрягся, взгляд стал черствый, скулы заострились:
— Альнар прав, — сказал он, и с трудом наступая правде на горло добавил, — меч остался там, но мы сделали все, чтобы достать его. И разве мы не на одной стороне? Мне казалось, мы делаем одно дело, и слеплены из одного теста…
Ворон скривился, но я заметил, что ценит преданность Валета ничуть не меньше, чем Грифа или Коршуна, нехотя выдавил:
— Ладно, Валет, я верю твоим словам, ты честный и преданный брат «Равных». Только научи своего друга уважению, иначе он и тебя подставит. Запомни!
Валет неуверенно кивнул:
— Мне уже говорили подобное, но он мой друг.
— Это родственников не выбирают, а не друзей! — наставительно сказал тот.
Гриф убрал от моей шеи кинжал, кровь окрасила мне грудь, но я не обратил внимания, сейчас важно не потерять позицию:
— Так что насчет Сафира?
Ворон даже не посмотрел в мою сторону, ответил Валету:
— Сегодня ночью будут проводиться бои. Коршун проводит вас, там увидите своего друга, но не делайте глупостей. Он — раб, принадлежит влиятельному человеку, с которым не стоит ссориться. Позже мы решим — как его выкупить.
— Спасибо, — поблагодарил Валет.
— Ты правильно сказал, мы из одного теста, мы братья и наш долг — помогать друг другу.
Я поморщился, какая чушь, Ворон и сам в это не верит, но говорит так искренне, будто на политика учился. Больше мы не говорили, про гномов я решил не спрашивать, не стоит усугублять шаткое положение вещей.
Ворон задержал меня, когда все покинули комнату, спросил уже без наигранности, да и вообще каких-либо эмоций:
— Не спрашиваю, куда ты дел коня, вижу, что и сам не знаешь. Скажи, как выбрался из закрытых дверей?
Я смотрел тупо, не сразу понял, что он не шутит, и спрашивает о чем-то, что по его мнения я должен бы знать. Ворон хмуро следил за эмоциями на моём лице, когда не понимаешь о чем речь, и трудно скрыть.
— Вчера я водил тебя в конюшню. Сегодня на месте врат — сплошная стена, а все мои люди уверены, что она там была всегда. Что ты об этом думаешь?
Теперь уже я смотрел на него как на психа. Сказал елейным голосом, чтобы не слишком задеть чувства душевнобольного:
— Знаешь, если все говорят, что так оно и было. Может всё таки глюки у тебя?