Но самое душераздирающее — Кирюха до сих пор не умер и издавал стоны, уже с трудом походившие на человеческие. Было ясно, что он не жилец — по крайней мере нынче в Погорельске его бы не спасли. Культяпый тоже об этом догадался. Поэтому не кинулся искать жгуты для конечностей пострадавшего, а присел рядом с ним, перевернул его на спину и заговорил:
— Братан! Да как же так?! Что за курва с тобой это сделала, а?! Да мы ей сегодня же кишки по городу размотаем! Слышь, братан, говори, не молчи! Эй, Дубай! Гляди сюда! На меня гляди, кому сказал! Это я — Культяпый! Ты слышал, о чем я спросил?
Мизгирь решил, что от болевого шока Кирюха ничего не соображает. Но тот посмотрел на кореша мутными глазами и все-таки ответил:
— Генка! Сука Генка! Тот самый, что драпанул, когда мы Дерюгу валили!
— О чем ты? Какой еще Генка? — переспросил Культяпый. — Тот старпёр со шрамом на шее, что ли? Как его… Папа Карло?
— Да! Да! Да! — судорожно закивал Дубай. — Папа сука Карло! Траванул меня газом, прикинь! Я вырубился, а когда очнулся, он мне… Он мне… Ой-ей-ей! Мать твою, Культяпый! Кажись, я подыхаю… Кабздец мне, братан! Дышать не могу! Не… могу…
Каждое слово давалось Кирюхе с трудом, он быстро обессилел и стал жадно хватать ртом воздух. Так, будто хотел опровергнуть присказку «Перед смертью не надышишься».
— Никого нет! — доложил вернувшийся с черного хода Сачок. — На заднем дворе и на складе пусто. Слиняла падаль и, похоже, давно. Но ты зырь, Культяпый, что я там нашел! К дверному косяку было присобачено.
И он брезгливо, двумя пальцами показал нож, на чей клинок было насажено что-то вроде небольшого сдутого мяча или экзотического фрукта.
Мизгирь пригляделся лучше и поморщился. Оказалось, что Сачок держал в руке не то и не другое, а проколотое насквозь сердце. Не иначе, человеческое, хотя сказать наверняка было нельзя. Оно уже начало разлагаться и вдобавок было ущербным — из него вырвали кусок. Или правильно сказать — выкусили? Комвзвод склонялся ко второму варианту, пускай тот и выглядел безумнее.
— Ну и воняет же мерзость! — Лицо Сачка перекосило от отвращения. — Никто не против, если я ее выброшу?
— Валяй, — согласился Культяпый. — На кой черт вообще принес это сюда?
— А где тело, откуда извлекли этот «пламенный мотор»? — спросил Мизгирь.
— На заднем дворе его нет, — ответил Сачок, выкинув гнилое сердце вместе с ножом в бойницу. — Наверное, куда-то утащили. После вчерашнего дождя пойди сыщи хоть чьи-то следы… Что с Кирюхой?
— Загибается братан, не видишь, что ли? — огрызнулся Культяпый. — Мать честная, упаси меня бог вот так же ласты склеить. Нет, не могу смотреть на его корчи. Пожалуй, добью, чтоб не мучился.