Папа Карло вздрогнул, но успел прижать хлеб к груди прежде чем тот плюхнулся в жижу. После чего также неуклюже, но цепко схватил брошенную ему бутылку. А потом, сунув буханку в зубы, полил себе на руки водой, вытер их о мешок, который ему надевали на голову, и лишь тогда приступил к еде.
Мизгирь заметил, что свои путы — метровый кусок веревки, — пленник тоже использовал практично. Он обвязал ею бутылку с водой, которую получил вчера, и повесил ту себе на шею. Затем чтобы держать питье в чистоте (насколько это было возможно) и не уронить бутылку спросонок в грязь.
Охотники нарочно оставляли «зверью» его путы, дабы получше узнать, с кем имеют дело. Повеситься в Гламурной яме на метровой длины веревке все равно не получилось бы. Но если пленник упорно искал способ сунуть голову в петлю, такого перед охотой долго не мариновали. У пленника должно было сохраниться желание бороться за жизнь, а если он заранее списывал себя со счетов, «зверь» из него получался неважнецкий.
— Ну что, тебе хватило времени обдумать, почему ты здесь, или все еще не догадываешься? — осведомился Мизгирь, присаживаясь на корточки у края ямы.
Папа Карло продолжал молча грызть буханку, поглядывая исподлобья на комвзвода. Вид у старика был злой и изможденный, но, судя по взгляду, он понимал, о чем его спрашивают.
— Отвечай! — приказал капитан. — А иначе, видит бог, я заставлю тебя говорить!
— Вы ошиблись, — отозвался пленник севшим голосом. — Я не тот, кто вам нужен. Я простой рабочий. Ремонтирую дорогу. Я никому не причинил зла.
— Ошибаешься, — возразил Мизгирь. — Мы тут навели у дорожников справки. Тебя зовут Пахом Чернобаев и ты отсидел максимальный срок в Святом Остроге. Так что брось прикидываться белым и пушистым. Лучше расскажи, за что ты убил тех людей и каких еще бед натворил четверть века назад.
— Я никого не убивал. Меня подставили, — ответил Папа Карло. — Я отсидел по ошибке. Расплатился за чужие грехи.
— Ну надо же! Экий невезучий ты парень, — наигранно посочувствовал ему комвзвод. — Кого ни возьми, все насчет тебя ошибаются. Прямо не злодей, а истинный мученик! Но я повторяю вопрос: в чем провинились перед тобой те пятеро, за чье убийство тебе впаяли срок? И кончай рассказывать мне сказки о своей невиновности. Будешь честен — в скором времени выйдешь отсюда. Продолжишь юлить и лгать — я тебя в этой яме сгною.
Прежде чем ответить, Пахом доел хлеб и запил его большими глотками воды.
— Те пятеро, о которых вы говорите, собрались вместе в одном баре, чтобы меня убить, — признался Чернобаев. — И убили бы, кабы я их не опередил. Я всего лишь защищался. Также, как поступили бы и вы на моем месте. А меня за это взяли и осудили. Где же тут справедливость?